Обманутая, но торжествующая Клио

"Соседняя с ней (прихожей верхнего этажа. — В.К.) комната занималась большевистским начальством… Все остальные комнаты верхнего этажа предназначались для царской семьи и состоявших при ней лиц"[274].

3.

"Внешняя стража была расположена наискось, в доме Попова"[275].

3.

"Спустя некоторое время наружная охрана была переведена в соседний дом Попова… Дом Попова, где помещалась наружная охрана, находится против дома Ипатьева по Вознесенскому переулку"[276].

4.

"Вокруг дома был построен двойной забор из сырых бревен и телеграфных столбов. Внутренний забор окружал только часть дома, а внешний — дом. Он имел только двое ворот, которые очень строго охранялись"[277].

4. "Дом Ипатьева, когда царская семья была заключена в нем, обнесен был двумя заборами… В наружном заборе были ворота и калитка… В тот момент он (дом. — Б. К.) был обнесен деревянным забором, не закрывавшим парадного крыльца и ворот"[278].

5.

"Внутренняя стража в то время состояла только из русских"[279].

5.

"Только братья Мишкевичи и Скорожинский были, вероятно, польской национальности, все остальные охранники были русские"[280].

Нет смысла дальше продолжать текстологическое сопоставление: читатель уже и из приведенных примеров, число которых много больше, может убедиться в том, что бытовые и иные детали, на фоне которых разворачивалась трагедия и "запомнившиеся" Мейеру, восходят к книге Соколова. Более того, именно книга Соколова, содержавшая формальный процессуально-следственный материал, крайне необходимый с точки зрения юридических норм, невольно подталкивала, можно сказать, даже провоцировала Мейера на отбор сюжетов своего рассказа: описание дома, охраны, членов царской семьи и т. д. Очевидно, это понимал и сам автор. Поэтому, чтобы скрыть свою зависимость от книги Соколова, в ряде случаев бытовые и иные реалии екатеринбургских событий, зафиксированные Соколовым, например, по свидетельским показаниям, Мейер делает противоположными соколовским. Так, в частности, по книге Соколова, внутренняя охрана дома Ипатьева, насчитывавшая 19 человек, жила на втором этаже. Мейер поправляет полученные Соколовым данные: по его версии внутренняя охрана состояла из 10 человек и располагалась на первом этаже Ипатьевского дома.

Из всего сказанного можно сделать по крайней мере один вывод: фантастическая память Мейера опиралась всего-навсего на книгу Соколова. Тот факт, что автор воспоминаний всячески стремился показать, что он знать не знает эту книгу, которая была перед его глазами, уже заставляет с большим подозрением относиться к его "показаниям". Подозрение, естественно, должно касаться и той части воспоминаний, которая как бы дополняет, расширяет, углубляет добытые Соколовым свидетельские показания об уничтожении узников Ипатьевского дома.

Ниже мы попытаемся сопоставить эту часть воспоминаний Мейера с другими источниками, которые стали известны лишь совсем недавно. Сейчас же важно подчеркнуть, что оригинальная часть воспоминаний пронизана единой направленностью. Приводимые в ней факты с настойчивостью той или иной степени убеждают читателя в действительной гибели всех 11 узников дома Ипатьева и полном уничтожении их трупов.