Обманутые иллюзии

* * *

Харви Танненбаум действительно был ветераном. Более двух третей его шестидесятивосьмилетнего земного существования прошли в купле-продаже краденого, причем работал он только со «сливками» общества. Максимилиан Нувель в глазах Харви относился к «сливкам сливок». Предложение Роксаны вытащить его из четырехлетнего пребывания не у дел, чтобы он сыграл маленькую, но решающую роль в хитроумной афере, сначала ошарашило его, но затем заинтересовало.

В конце концов Харви в изящной форме согласился принять участие и в знак уважения к Максу и его семье решил работать бесплатно.

Более того, он с нетерпением ждал этой работы.

Разумеется, для Харви это было неожиданным поворотом судьбы. Впервые за свою долгую жизнь он добровольно переступил порог полицейского участка. И уже, конечно, он впервые давал властям показания о нарушении закона, причем безо всякого принуждения.

Постольку-поскольку Харви поступал так в первый и, скорее всего, в последний раз, он вложил в эту роль всю свою душу.

– Я пришел сюда как обеспокоенный гражданин своей страны, – заявил он, уставившись снизу вверх на двух полицейских офицеров в штатском, к которым его привел сержант сверхсрочной службы. У Харви были заплывшие и покрасневшие глаза от круглосуточного киномарафона на кабельном телевидении. На нем был мешковатый костюм и галстук в широкую полоску, и выглядел он как впавший в отчаяние человек, который провел бессонную ночь, не снимая одежды.

– Ты, вымотался, Харви, – произнес старший следователь Сапперстайн с состраданием в голосе. – Давай мы тебя домой отвезем.

– Вы слушаете меня или нет? – Харви изобразил возмущение. – Черт возьми, да что это вообще такое! Я сюда пришел, а такие вещи я так просто не делаю, дать вам показания, которых вы за всю жизнь не получите, а вы меня домой отправляете, как какого-то маразматика. Да я всю ночь глаз не сомкнул, все переживал, идти мне к вам или не идти, а вы меня отшить хотите.

Нетерпеливый по натуре и раздражительный в силу обстоятельств Лоренцо, второй следователь, итальянец с глазами таксы, забарабанил пальцами по захламленному письменному столу.

– Послушай-ка, Танненбаум, мы вообще-то здесь вроде бы заняты. Знаешь ведь, как оно бывает, когда совершают крупную кражу брильянтов.

– Ну, конечно, знаю, – вздохнул Харви, вспомнив былые времена. – Мы-то знали, как получать удовольствие от своей работы. А для сегодняшних юнцов это обычное дело. Изюминки нет, творчества. Нету, знаете ли, волшебства.

– Вот именно, – Сапперстайн изобразил улыбку. – И ты, Харви, был лучше всех.

– Да, не баловал ты меня раньше такими характеристиками. Ну что ж, хвастаться не буду, но скажу, что льда за свою жизнь разрубил больше, чем целых три эскимоса.

– Да, иные были времена, – процедил второй следователь. – Нам, конечно, очень хотелось бы тут с тобой посидеть – повспоминать, но у нас работы полно.

– А я ведь, ребята, помочь вам пришел. – Харви согнул руки и поместил в кресло свой широкий зад. – Я, между прочим, свой гражданский долг исполняю. И прежде, чем я его исполню, я хочу, чтобы была гарантирована моя неприкосновенность.

– Бог ты мой, – тихо сказал Лоренцо. – Давай сейчас позвоним окружному прокурору и скажем, что Харви требует неприкосновенности, а потом бумаги будем оформлять.

– Кроме шуток, – пробормотал Харви. – Почему я должен с какими-то мелкими сошками дело иметь. Может, мне надо сразу к комиссару идти?

– Ага, давай сходи, – предложил Лоренцо.

– Давай закроем тему, – посоветовал Сапперстайн. – Если у тебя, Харви, есть что сказать, то валяй говори. Вид у тебя усталый, мы тоже устали, да и время поджимает.

– Да, похоже, вы очень устали и не можете выслушать то, что я знаю насчет кражи в картинной галерее. – Харви начал вставать с кресла. – Ладно, пойду я тогда, не стану вас задерживать.

Сыщики насторожились. Сапперстайн сохранил на лице свою снисходительную улыбку. Он знал, что, вероятнее всего, Харви просто пускает пыль в глаза. В конце концов, говорят ведь, что он уже два года не у дел, а сейчас у него, наверное, приступ ностальгии по былым временам. И все же…

– Постой-ка. – Сапперстайн положил руку на плечо Харви, заставляя его сесть. – Ты что-то знаешь об этом, да?

– Я знаю, кто это сделал, – произнес Харви, самодовольно улыбнувшись. Он сделал паузу на мгновение, подумав, что он обязан Роксане за такое предложение. – Это Сэм Уайатт.

Лоренцо выругался и сломал пополам карандаш.

– Ну почему мне так везет на шизиков, а? – завопил он. – Почему всегда именно мне?

– Шизик? Да как ты смеешь так говорить, ты, сопляк? Ты еще в пеленки ссал, когда я камни таскал у легавых из-под носа. Если будет такое неуважение, то я ухожу.

– Спокойно, Харви. Значит, ты видел, как кандидат в сенаторы Сэм Уайатт украл Клайдбургскую коллекцию? – вопрос Сапперстайна был произнесен сдержанным тоном.