Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь

– Это уже моё личное дело, с кем валяться и чем заниматься.

– А я и не спорю. Я просто задаюсь вопросом: почему наши бабы такие шлюхи? Тебе что, местных мужиков не хватает? Неужели надо тащить мужиков черт-те откуда?! Поэтому и мнение о вас всех такое, таскаетесь с семейными иностранцами, а потом хотите, чтобы мы вас уважали. Он тебе хоть за секс платит?

– Что?! – не поверила я своим ушам.

– Я говорю, он тебе хоть бабок нормально отваливает? Не за так же ты с ним спишь? Дери с него побольше. Пусть знает наших!

Увидев мои обезумевшие глаза, Влад расплылся в довольной улыбке:

– Или ты ему на халяву даешь?! За просто так. По любви, так сказать? Халява сейчас как называется, любовью, что ли?! Хотя что тебе деньги-то с него брать, тебе вон сколько мой дед оставил.

Я с трудом сдержалась, чтобы не дать этому мерзавцу хорошую затрещину. Только непредсказуемые последствия тормозили меня. Правда, всё же я не смогла удержаться и процедила сквозь зубы:

– А может, нашим мужикам стоит задуматься, почему это нас так к иностранным тянет?! Может, дело не в нас, а в вас. Ведь смотрю и думаю: перевелись мужики. Ох, перевелись! Если раньше я хотела встретить мужчину и красивенького, и богатенького, и умненького, и чтоб надеждой и опорой был, то в последнее время у меня критериев всего два: чтобы он был психически здоровым и хоть немного вменяемым.

– Что, тебе на психов везло?

– А в последнее время мне только они одни и попадались. Как ни познакомишься, так дурно становится. Понимаешь, что ни парень, то с отклонениями. Иностранцы хоть ухаживать могут, а от вас никогда ничего не дождёшься! Вот Жан, например. Встретил меня Золушкой и сделал – королевой, а вы, даже если и встретите королеву, то обязательно сделаете её Золушкой! У нас на работе одна женщина умерла. Ей было всего тридцать пять. Милая такая, приятная женщина. Всегда улыбалась и никому никогда плохого не делала. На работе её ценили, уважали и любили за то, что у неё душа была чистая, за то, что она всем всегда готова была помочь. Чужую боль воспринимала как свою. И вдруг она умерла. А знаешь, почему она умерла? Потому что устала. Очень устала жить. В тридцать пять лет жизнь только начинается, а у Татьяны она уже закончилась. Разве это возраст для смерти женщины?! Мы с ней довольно близко общались. Она вышла замуж, когда ей было семнадцать лет, и ни одного мужчины, кроме своего мужа, не знала. В шесть утра уже стояла у плиты и готовила еду для своего чересчур привередливого мужа. Если борщ был слегка пересолен, то он запросто мог вылить его в унитаз. Он заставлял её печь печенье и пироги. Ты представляешь, как можно в наше время печь печенье? Его же в магазине полным-полно, но он не ел магазинное. Он любил только домашнюю выпечку, сделанную её руками, и ел всё только свежее. Нужно было готовить еду только на один раз, потому что второй раз то же самое уже не ел. Она вынуждена была стоять с мясорубкой и крутить мясо, потому что к котлетам из готового фарша он не притрагивался. Нельзя было покупать ни пельмени, ни манты, ни вареники. Нужно было лепить всё самой, и чтобы каждый день было всё разное. Она не знала, что такое отдых, – работала и на работе, и дома. А когда что-то не успевала днём, делала это ночью. Вставала ночью и пекла это чертово печенье. А в дачный сезон ко всему этому ещё прибавлялся и огород. Копала, сажала, полола, консервировала и украдкой посматривала на мужа, сидящего, выпятив пузо, с удочкой на пруду, попивающего пивко. Татьяна даже и представить себе не могла, что можно жить по-другому. У неё не было ни своей жизни, ни своего мнения, обо всём «надо спрашивать у Пети». Ей не разрешалось общаться с подругами – «ведь у тебя же есть я». А отдых ей обещали только на том свете. Даже то, что на её глазах Петька тискался с соседками, женщина считала нормальным – он же мужчина. И даже то, что, когда она умирала от рака, муж не приносил ей лекарств, потому что они стоят дорого, она считала нормальным. И ни в чём его не укоряла. Посторонние люди заботились о ней больше, чем «родной» и «любимый» мужчина. А она молила Бога, чтобы всё это поскорее закончилось, а то она «очень обременяет Петю». И это закончилось. Закончилось в тридцать пять лет. Был человек – и больше нет. Она умерла с улыбкой, потому что скоро сбудется её самая большая мечта – отдохнуть и выспаться. Как же страшна ЖИЗНЬ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРАЯ ЖИВЁТ ЖИЗНЬЮ МУЖЧИНЫ. Жаль женщин, которые не знают, что же такое безудержная радость, громкий смех, цветы, стреляющее шампанское… Жаль, что некоторым так и не удаётся узнать, что такое любовь. «Свято место пусто не бывает», – сказал Петя, подтянул свой жирный живот и отправился искать новую хозяйку. И нашёл новую жертву. Страшно то, что претенденток на эту роль было много, и никого из них не испугала чудовищная искалеченная судьба Татьяны. Слишком много у нас одиноких женщин, а тут надо же, мужик освободился. И каждая думала о том, что с ней всё будет совсем не так. С ней будет всё совсем по-другому. А проклятое одиночество превращает нас в безропотных Татьян.