Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь

Жан ухмыльнулся, взял приготовленную чистую одежду и пошёл в ванную. Я открыла дверь и поправила упавшую лямку сарафана. Марат посмотрел на меня подозрительным взглядом и с издёвкой спросил:

– Ты что такая красная? И волосы растрёпанные.

– Нормальные волосы. – Я потрогала свои волосы. – Никакие они не растрёпанные!

– Я, наверное, не вовремя?

– Да нет, – немного смутилась я. – Я вещи собирала.

– Ну и как, собрала?

– Почти. Случилось что-то?

– Утро. Некогда вещи собирать. У меня билет на проходящий поезд. Держи. Вот его билет. Вот паспорт, который он мне дал. Если бы он на самолёте полетел, тогда бы у вас было время. До самолёта ещё время имеется. А так как он решил на поезде ехать, то у вас времени нет. И всё из-за его трусости.

– Из-за какой трусости?

– Самолётов боится он у тебя! Сама же говорила. Вот поэтому-то у него сейчас времени в обрез. Трусливый он у тебя. Он по жизни трусливый.

Как только переодетый Жан вышел из ванной, я протянула ему билет:

– Марат говорит, что пора выходить.

– Что так рано? Я с Томой хотел хоть пару часов поспать.

– Братишка, тебя не поймёшь, то ты побыстрее хочешь уехать, то помедленнее. Поезд прямо сейчас. Ты за Тому не переживай. Мы, как только тебя проводим, сразу нормально выспимся. От этой пары часов ни жарко ни холодно. Мы сутки проспим. Вот если бы ты самолётов не боялся, тогда бы у тебя было немного времени. Но ты же ради того, чтобы с Томой побыть, на нашей «тушке» не полетишь?

– На «тушке» не полечу, – не стал отрицать Жан.

– То-то и оно. На «тушке» ты не летаешь, с женой не разводишься. Пора тебе, дружок, уже в путь-дорогу собираться.

– Марат! – прикрикнула я на парня.

– А я ничего ужасного не сказал. Я сказал всё так, как оно есть на самом деле. Поехали, у нас нет времени.

В машине я вновь очутилась между двумя мужчинами, но всё же положила свою руку на руку Жана. Подъезжая к вокзалу, Жан заметно оживился и стал посмеиваться.

– Ты что? – спросили мы его в один голос.

– У вас тут такие таблички смешные висят. Вон там написано: «Добро пожаловать в Казань», а вот ещё одна: «Гостеёриимство и радушный приём гарантирован».

– Да ладно тебе смеяться, – обиженно заметила я. – Казань всегда гостям рада.

– Я имел честь в этом убедиться на собственном горьком опыте, – заверил меня Жан.

– Это с тобой как-то всё не так получилось…

– А что, бывает лучше?

– Конечно бывает.

Машина остановилась рядом с железнодорожным вокзалом, мы вышли. Жан меня обнял и посмотрел на Марата.

– Марат, я знаю, что у Томы крупные неприятности. Мне страшно её тут оставлять.

– Не переживай. Пока я рядом, ей ничто не угрожает.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты поможешь Томе.

– А как я могу не помочь своей любимой женщине?! Это спасибо тебе.

– А мне-то за что? – не понял Марата Жан.

– За то, что ты совершил мужской поступок.

– Какой?

– После того как тебя освободили, ты не побежал в первое попавшееся отделение милиции и не заявил о том, что тебя похитили. Ты бы этим поступком Томке сильно навредил. Милиция бы зафиксировала, к кому ты приезжал, стала копать, допрашивать Тому, а ей в милиции светиться нельзя. В ту ночь, когда она пыталась тебя и себя защитить, ей пришлось совершить один неблаговидный поступок.

– Я знаю. Не стоит об этом, – тут же закрыл эту тему Жан. – Если бы от меня что-то зависело, я бы сделал всё возможное, чтобы спасти Тому. Ты мне обещал, что ты её не оставишь.

– Кроме того, я тебе обещал, что я на ней женюсь.

В доказательство своих слов Марат подошёл и обнял меня с другой стороны. Мне ничего не оставалось делать, как толкнуть его в бок и попросить оставить нас с Жаном один на один попрощаться. Марат сразу отошёл, посмотрел на часы и не забыл нам напомнить:

– Поезд будет ровно через пять минут. – Затем протянул руку Жану и улыбнулся дружелюбной улыбкой. – Ну, всё, братишка, бывай. Давай свою лапу. Рад был знакомству с тобой. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что в моём городе живёт такая потрясающая женщина. Жан пожал его руку и грустно сказал:

– Береги её.

– Не переживай. Буду беречь как зеницу ока.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Ладно, я отойду чуть дальше. Вам, наверное, наедине поговорить надо. Проститься. Времени совсем мало.

– Наверное, надо, – процедила я сквозь зубы и посмотрела на Марата таким уничтожающим взглядом, что он тут же ретировался.

Когда мы остались одни, Жан взял меня за руки и заглянул мне в глаза.

– Вот и всё, – глухо сказал он, и я увидела в его глазах слёзы.

– Вот и всё, – повторила я за ним и постаралась перевести разговор на другую тему: – Я не буду спрашивать о том, понравилась ли тебе Казань.

– Мне очень понравилась Казань.

– Не ври. Всё так нехорошо получилось. А ведь могло же быть всё совсем по-другому.

– Мне не может не нравиться Казань, ведь в ней живёшь ты.

– Ты практически ничего не видел, кроме комнаты с решёткой на окнах и подвала деда Матвея.

– У вас очень отважные пенсионеры, – не мог не заметить Жан. – Дед Матвей тому доказательство.

– У нас вообще народ отважный.

– Я в этом убедился.