Обманы

Гарт вдруг почувствовал себя беспомощным: невидимое присутствие, мстительное, настойчивое, в тридцатитысячном студенческом городке — допустим, за всем этим стоял студент, Гарт достал из конверта письмо, идентичное своему.

— А остальные?

— Не знаю.

— Как ты отреагировал? Страус пожал плечами:

— Заметка в «Стэндарде»? Моя сильная рука вызывает Талвия и Блэйка? Кто-то хочет зацепить тебя. И посмотреть, как ты станешь вертеться.

— Но не с помощью вызова.

— Ты меня отколошматишь за это.

— Лойд, ты относишься к этому несерьезно.

— Я все обвинения воспринимаю серьезно. Гарт бросил на него долгий взгляд.

— Мне кажется, есть новости.

— Талвия и Блэйк сегодня уволились. Гарт негромко выругался и стал ходить по кабинету.

— Не по своей воле? Такое впечатление, что в университете произвели чистку.

— Они признались, Гарт. Я вызывал сюда девушек, разъяренных родителей, раскаявшихся профессоров… Драма круче, чем у Шекспира. Парень, который заварил все это дело, позвонил президенту университета и рассказал, как его крошку уговаривали — он оказался работником нового футбольного стадиона. Футбол должен быть всегда, верно? Эту игру нельзя игнорировать. Поэтому нить и потянулась. Президент приказал мне все выяснить, пока не поползли слухи. Но они, конечно, все равно поползли. «Стэндард», черт бы побрал этих мальчишек, опубликовал подробности в номере на прошлой неделе еще до того, как я успел организовать свое шекспировское представление. А к моменту кульминации драмы мне уже оборвали телефон. Как они себя называют — средства массовой информации.

Сидя на краешке подлокотника и сложив руки, Гарт покачал головой:

— Бедняга Мартин. Думаешь, что знаешь человека, можешь ему доверять, а потом, когда уже поздно, открываются трещины. Я почти не знал Блэйка. Там был еще кто-то?

— Миллберн. Его заявление об уходе я получу завтра. И… ты.

— О, ради Бога, Лойд… Анонимка. Ты меня знаешь достаточно долго, чтобы понять, какое дерьмо…

— Верно. Я тебя знаю. Я знаю, какое это дерьмо. А «Чикаго трибюн» знает? А «Тайм»? А «Ньюсуик»?

— Какого черта… — Гарт умолк, не веря в услышанное. — Это «средства массовой информации»?

— Да, средства массовой информации. Любопытные, мой друг. «Что интересненького происходит за этими стенами? Настрой завтра приемник, купи завтрашнюю газету или журнал на следующей неделе». Мы сами поставили себя в такое положение, действуя, словно над толпой: ученые, исследователи, хранители истины. Поэтому, конечно, публика любит слушать, что мы такое же дерьмо, как и они сами. А работа репортеров — рассказать им об этом поподробнее. Поэтому даже если бы я хотел сжигать анонимные письма, не мог бы. Ведь я не знаю, кому еще посланы копии. Откуда я знаю, кто снабжает информацией репортеров? Ты мой друг и коллега. Я тебе доверяю, но, прежде всего, отвечаю за университет.

— Это означает расследование.

— Да. Оно уже начато. Сегодня утром я нанял одну фирму.

— И что же они собираются расследовать? Страус вскочил с кресла и стал расхаживать по кабинету.

— Будут выяснять все насчет тебя, других преподавателей и студентов. Возможно, мы ликвидировали скандал. Возможно, это только вершина айсберга. Но когда кто-то выдвигает серьезное обвинение, мы должны разобраться. Они выяснят, кто написал письмо, поговорят с людьми о твоей репутации и характере…

— О моей репутации и характере! — Гарт схватил свой кейс и стремительно направился к двери. — Послушай, ты, сукин сын, я не обязан защищать свою репутацию и характер ни перед тобой, ни перед кем другим. Ты знаешь меня достаточно, чтобы разобраться во всем без привлечения профессиональных шпиков. Или нет, тогда ты не стал бы объявлять о моем назначении в Институт генетики на следующей неделе. Страус молча смотрел на него. Гарт приоткрыл дверь.

— Ты объявляешь об этом на следующей неделе.

— Этот вопрос отложен. Гарт, я должен прикрыть свою задницу. И ты знаешь это. Дело не просто в деньгах для этого проклятого футбольного стадиона. Дело касается университета. Мы должны быть невинны, как девушка, когда добиваемся, поддержки правительством программы исследований или просим спонсоров финансировать новый театр, музыкальный зал, библиотеку, центр международного обучения… Я обязан показывать, что лезу из кожи, чтобы держать в идеальной чистоте все это место, куда люди посылают своих детей или платят деньги, чтобы их имена красовались на стене здания. Это моя работа. И если ради нее мне нужно нанять детектива, чтобы тот выяснил, чем занимается между семинарами Гарт Андерсен, я сделаю это. А поскольку твое дело учить, проводить исследования и возглавлять новый Институт генетики, ты ответишь на все его вопросы. Чего тебе скрывать? Ты останешься здесь гораздо дольше, чем они хотят.

— Тебе никогда не приходило в голову, что я могу запятнать свою репутацию, всего лишь отвечая на их проклятые вопросы?

— Приходило. Я учел это. Репутация университета, прежде всего. Твоя выживет. Господи, Гарт, ты же недавно был героем «Ньюсуика». Вот твоя репутация. Тебе не нужно появляться в том же журнале под облаком подозрений.