Обманы зрения (СИ)

Ада наконец оторвала заплаканное, распухшее лицо от салфеток и огляделась. Она находилась в небольшой комнатке с низким окошком, выходящим в заросший двор. В комнатке стояло два стола, покрытых скатертями в бело-зеленую клетку, несколько полукресел, узенькая стойка сбоку, у окна — круглое деревце в кадке. На столах — тарелки с зеленым ободком, массивные столовые приборы, высокие бокалы на тонких ножках.

— Я где? — гнусавым от слез голосом выдавила Ада. Стоящий рядом давешний хмурый небритый дядя пожал плечами.

— В ресторане.

— В рестора-а-ане? — Ада скептически оглядела несвежий мятый свитер — грязная куртка куда-то делась — и заляпанные джинсы своего собеседника, а потом и себя — жалкое зрелище, как сказал бы незабвенный ослик Иа-Иа.

— Кто ж Стёпу без сапог в истребитель пустит? — пробормотала она.

— А кто его туда в сапогах-то пустит? — вдруг ухмыльнулся в ответ Страшный человек. — Садись, садись, не бойся, не выгонят.

— Что-то сомнительно, — хмыкнула Ада, усаживаясь.

— А ты не сомневайся. Тебя как зовут-то? Страна должна знать своих героев. Меня зовут Антон. Антон Михайлович Ромашов.

— Очень приятно. Ариадна Александровна Третьякова, — чопорно, хоть и сипло представилась Ада. — Кстати, а мы что, уже на «ты»?

— Ну, конечно, — досадливо отмахнулся Антон Михайлович Ромашов, и возразить ему почему-то не получилось, — короче, ты что будешь?

— В каком смысле? — оторопела Ада.

— В прямом. Тебе выпить надо, расслабиться, вон — трясешься вся. Ну и поесть, само собой.

— Я пить не могу, у меня через полтора часа операция.

— Ты чем-то болеешь? — удивленно поднял брови Антон.

— Я? С чего вдруг? А-а, ну да, то есть нет, я не больна. Я хирург и должна оперировать пациента.

— Хиру-у-ург? — искренне изумился Страшный человек. — Хирурги такие не бывают! Я видел, они другие…. А ты что, взаправду людей режешь? Ноги там, руки?

— Нет, я офтальмохирург.

— Кто?!!

— Ну, провожу операции на глазах.

На лице у нового знакомого появилось выражение плохо скрываемого ужаса. Потом он подумал, порылся в кармане джинсов и протянул Аде телефон.

— Звони.

— Куда?!

— Как куда? На работу. Ты что, в таком состоянии чьи-то глаза резать собираешься? На одного слепого больше станет.

— Слушай, а где, собственно, моя машина? — вдруг запоздало переполошилась Ада. — Там все — сумка, телефон, ключи…Всё, это катастрофа! — она вскочила, собираясь куда-то бежать, впрочем, слабо представляя, в каком направлении двигаться и где искать нарядный бирюзовый автомобильчик. Но Антон Михайлович Ромашов, не вставая с места, протянул свою ручищу, дернул Аду за многострадальный локоть, и она неловко плюхнулась на креслице, с которого за секунду до того вскочила.

Потом Антон сунул руку за спину, слегка там пошарил и извлек Адину сумку — целую и невредимую, впрочем, довольно помятую.

— Ключи не ищи, я их отдал Лёхе, — мрачно предупредил он.

— Кому?!

— Ну, Лёхе, который орал-то на тебя.

— Зачем?!! — вытаращилась Ада на хмурого мужика, поглядывавшего на нее исподлобья. — Он что, мою машину в счет нанесенного ущерба забрал? Я, наверное, его танк вдребезги раздолбала… Да нет, не может того быть…А что же теперь делать?…А как же… — бессвязно забормотала она. Изумление мутной волной захлестнуло ее сознание, потом накатило ощущение бестолковой беспомощности, они дружно закололи в груди и носу противными иголочками, перебили дыхание, и снова хлынули слезы. Вторая, так сказать, серия…

Словом, стыд и срам!

Как она выглядит, что о ней могут подумать?

Аде было абсолютно наплевать.

Впрочем, на этот раз несимпатичный Ромашов и порыдать ей всласть не дал.

— А ну-ка, заканчивай тут сырость разводить! — рявкнул он вполголоса, да еще и встряхнул ее за плечо. Оторопевшая от подобной наглости Ада притихла и злобно уставилась на грубияна.

— Ты что, и вправду больная? — поинтересовался тот как ни в чем не бывало, — Кто забрал? За какой ущерб? Ты хоть на этот ущерб взглянула?

Ада молча помотала головой.

— Молодец! — похвалил ее Антон. Он вытянул несколько красивых зеленых муаровых салфеток из подставки и сунул их Аде чуть ли не в нос, — Всегда так делай! Да твоей пукалкой мою машину разве разбить можно? Там на обвеске, может, полцарапины и будет. И все. Поняла?

Ада неприлично шмыгнула носом и послушно кивнула.

— А вот себе ты фару кокнула, — с удовольствием продолжил он, — ну, и бампер, конечно… — тут последовал такой живописный взмах рукой, что Аде стало совершенно ясно: бамперу крышка. Бампера и фары было здорово жалко. К тому же Ада отчетливо представила себе радость встреч со страховой компанией и автосервисом, и губы снова предательски задрожали, а глаза налились слезами.

Неприятный человек Антон Михайлович Ромашов выразительно вздохнул, тяжело поднялся, приоткрыл дверь и что-то туда сказал. За дверью рассмеялись, потом послышались быстро удаляющиеся шаги.

— Всё, — он устало плюхнулся в необстоятельное креслице, заскрипевшее под такой ношей, — хватит уже реветь. Все живы, ничего фатального не произошло. Ну, как к тебе на работу позвонить?