Обмасонивание (СИ)

Два разных психотипа, разные "Вороны Одина". Один - знает, помнит. Другой - думает, решает. "Свалка" и "молотилка". Хорошо, конечно, когда обе сущности в одном мозгу. Но система переросла размером одну человеческую голову. А я, увы, не Змей Горыныч.

Факеншит! Мечта руководителя - былинный змей. Не потому, что летающий, огнедышащий и девок в пещеру таскает, а потому, что мозгов больше.

Упущение. Моё. Вернусь - исправляю. Если вернусь...

Решение - нашли. И пошёл мой второй отряд не по мятежным волостям, не в грязи по ноздри, не с запада, а совсем с другой стороны, по высокой воде, мимо неготовых к боевым действиям туземных селений.

Негоразды - были. Пришлось новикам Артемия свою выучку вражьей кровью закреплять. Черемисы... проявили доблесть. Два кудо сожгли в дым, с десяток - разбежались. И очень много труда. Тяжёлого. То - монотонного, то - надрывного. На вёслах, под грузом, лесоповал...

Мне половодье - беда, а Дрочиле - радость. Он ухитрился перетащить через волок не только груз, но и сам учан. Так-то волок двенадцать вёрст. Но в водополье - половина.

У нас в городке - свои дела.

-- Самород, где Вечкензу похоронили?

-- Дык... эта... Не хоронили ещё. Некому отпеть по обычаю христианскому. Попа-то нашего... поганые ножами порвали. Лежит в домовине. В подполе, значит. Мальчик мой... Сколько ж мы с ним всякого...! За эти-то годы... А могилу... У них тама, за Тешей версты три - родовое кладбище. Тама и отец его, и родня... Я, было, думал туда. К евоным поближе... А с другой стороны - капище поганское...

-- Церковка твоя погорела малость. Поправим. Вечкензу - во дворе и похороним. Камень добрый найдётся? Остальных... Христианам выбери место посуше. Да и язычникам. Поп в отряде есть - всех отпоёт.

-- Дык... ну... поганых... не по обычаю...

-- Брось, Самород. Обычай здесь - мой. Я на мёртвых дурней зла не держу. Господь - всех простит. А я чем хуже? Дадим им случай. Может, и уговорят Петра-ключаря.

Вымели, вычистили церковный двор. В пяти шагах от обгорелой стены церковки, справа от крыльца, и положили. Первого христианского государя народа. Мученика за святую веру. Святителя и крестителя диких прежде язычников. Наш Владимир Святой тоже... разные эпизоды в жизни имел, прежде чем веры Христовой сподобился.

"Блаженны павшие за правду. Ибо войдут они в царствие небесное".

Не знаю как Вечкензу на небесах встретят, а тут мы его честь-честью проводили. Самород с Мадиной слёзы проливали. Да не одни они - многие местные Вечкензу добрым словом вспоминали. Говорили про храбрость его, про к Христу-богу радение. Самород показал камень, что будет через год, когда земля осядет, на могиле поставлен. Показал и надпись памятную, что на камне выбита будет.

Я тоже высказался. О безудержной отваге его в истреблении вражьих полчищ на Земляничном ручье, о непрестанных заботах в просвещении и устроении народа. Обещал просить церковь православную о канонизации Вечкензы, о приобщении его к сомну святых святорусских.

Канонизация - дело долгое. На "Святой Руси" даже и поныне, в середине 12 века, Владимира Крестителя ещё не канонизировали. А почитание - есть. Святых Бориса и Глеба, защитников Земли Русской, канонизировали через полвека после их гибели. А о помощи просили - сразу.

Нужен, нужен народу свой святой. Защитник и покровитель на небесах.

Раз нужен - делаем. Что возможно своей властью.

Пообещал людям, что нынче, в этом же году, мастера мои икону с ликом ныне преставившегося, напишут. В подарок местной церкви.

А чего? Хрисанф, богомаз мой, с Вечкензой пересекались. Сделает приличный портрет. Воителя-крестителя-основателя. Два. Второй у себя на Стрелке в церкви повешу. Народ должен знать своих героев.

Нижний ряд в "классическом" иконостасе православной церкви - местные, здесь особо почитаемые святые. До "Русского высокого иконостаса" с пятью чинами-рядами ещё века три-четыре. Но начинать - уже можно. Я ж того... - прогрессор.

Поп отрядный панихиду отслужил. Красиво так. Душевно. И по голосу - звонкий, сильный, и по облачению - богатое, блестящее.

Помянули покойного, и пошли за городком в поле могилы копать. И своим, и чужим. А я велел попу голову срубить. Что и было исполнено по утру. Когда он протрезвел.

Ужрался до поросячьего визга. Буянить начал, к бабам приставать, Мадине пытался подол задрать. Позорит почётное звание православного священнослужителя.

Я уже говорил, у меня церковным - наказание втрое против мирян. За само деяние, за позор церкви нашей святой, за оскорбление непотребством самого Господа Бога.

Поскольку, как сказывают, слуги христовы к Господу поближе, то и вонь от мерзостей их для Христа - сильнее. Вот и взыскиваю.

С попами - беда. Иерархи, из-за моего никому неподчинения, ко мне священнослужителей не шлют. Своей волей приходят... разные. По большей части - и вовсе ни на что не годные. Мошенники, расстриги, дураки, пьяницы, бабники, скандалисты... Аггей и Чимахай их в оборот берут. У этих - не забалуешься, проверка идёт... жёстко. Из десятка - едва ли один гожий сыскивается.