Обмен мирами

Оттащив Омала в сторонку, Бердо попросил его передать императору, что колонисты будут рады поставлять ко двору его величества любое количество элизиума по бросовой цене. Омалу подобная «дипломатия» показалась несколько странной, но он согласился. В конце концов, почему не воспользоваться случаем и не попытаться помочь другу? Ведь Омал с супругой летели на Землю не просто так, а по приглашению императорской четы: его величества Лоренца Первого и ее величества императрицы Варры Венерианской.

Кстати, имперский суд разобрал дело Омала Мохо и освободил его от ответственности за деяния, совершенные бретёром Джо Бастером, когда тот, находясь в теле последнего, пребывал на Земле. Поэтому Омал и Перри приняли приглашение императора с легким сердцем. Они не собирались надолго задерживаться на родной планете. Теперь у них был свой дом – роскошная вилла на берегу Гамильтон-канала, с обширным садом красно-фиолетовых марсианских деревьев. Молодожены решили, что временное возвращение на Землю станет их свадебным путешествием, из которого они привезут не только приятные воспоминания, но и маму Омала. Она пока еще не знает, что скоро ей предстоит стать бабушкой.

На космодроме стояла жара, и профессор Стросс прятался в своем новом термосе, который Омал по старой привычке держал на плече. Термос был изготовлен из элизиума и мог служить не только убежищем, но и домом со всеми нептунианскими удобствами, а также небольшим межпланетным кораблем.

Накануне, сидя в кабачке «Илла», что в Дженкоре, друзья говорили о Первотворцах. Выяснилось: преображенная «Тувия» не сразу покинула Империю Солнца. Перри рассказала, что мистер Янг – «который так помог мне, когда в мыслях своих я металась между Алексом и Омалом, не зная, кого предпочесть», – однажды принес во «Дворец Веселья» термос с профессором, сердечно попрощался с ней и пропал.

Профессор прокашлял, что, дескать, ничего толком не помнит. Просто однажды он уснул, а проснулся внутри нового термоса.

Артур поведал, что, по его сведениям, «Тувию» видели на орбите Венеры.

И они сразу вспомнили о разговоре, который произошел между мистером Гамильтоном и их венерианским проводником Джоном Старком. Джон тогда выразил желание полететь к звездам, и не исключено, что команда «Тувии» вспомнила об этом.

Омал хотел было спросить у Стросса насчет проекта доставки в иную солнечную систему камеры обмена, о котором док как-то обмолвился, но не стал. Мало ли у кого какие замыслы и надежды?

Объявили о посадке на «Валькирию» – лайнер, следующий в систему Урана.

– Ну ладно, – пробормотал Бердо. – Мне пора!

Он обнял Омала, поцеловал в щечку миссис Мохо, в огненно-рыжих волосах которой сверкал золотой гребень с изумрудами. Профессор выпростал из термоса щупальце – благо новая модель позволяла сделать это, не отвинчивая крышки, – и дружески обвил им запястье авантюриста. Бердо потрепал по загривку Бруно и, оборотившись к марсианину, прижал левую руку к груди, а правую вскинул на уровне плеча.

– Прощай, вождь! – сказал он. – Пусть Великая буря не застигнет тебя в пути!

– Две луны тебе в спину! – отозвался Тарк Тарсас, дружески сверкнув клыками.

«Так я и не спросил, что на самом деле значит это пожелание», – мельком подумал Омал и тут же забыл об этом.

Бердо помахал рукой, подхватил чемодан и широко зашагал к трапу величественного межпланетного корабля, на полированном корпусе которого красовался логотип «Хайнлайнера» – ракета на фоне лунного диска. Оркестр грянул марш. Омал с замиранием сердца узнал мелодию – это была «Молитва о странниках».

Межпланетный авантюрист и основатель первой независимой колонии в Солнечной системе Артур Бердо шел, не оглядываясь, и серебряные трубы пели ему вслед:

Своею властною рукою
Ты управляешь звездным роем…