Обмен заложниками

— Я верил, что другие последние смогут дать мне что-то. Объяснить, как жить, чтобы не хотелось смерти. Оказалось, что при всей хрупкости Земли, ее почти невозможно уничтожить. А человечество — как пыль. Сколько не вытирай, появится снова. Миллиарды миров Нереста минуют все опасности. Люди воюют и мирятся, глупеют и умнеют, добираются до смертельных игрушек — и вышвыривают их в ведро. А потом — фьють! — и разлетаются прочь.

— О каких миллиардах вы говорите? — глухо спросил Стас.

Максвелл поднял на него свои ясные-ясные глаза.

— Одно зернышко Нереста — один мир, Анастас. Когда — и если — людям удается покинуть Землю, на месте этого зернышка вырастает другое. Нерест обновлялся бессчетное количество раз — и только вы пятеро составили мне компанию. За вычетом нашего бесподобного Хыша — четверо.

— И что же, Макс? — у Дункана дрожали губы и побелели щеки. — Похоже, мы — немножко не те, кого ты ждал?

Старик задумчиво кивнул.

— Ваши миры пережили губительные катастрофы. Вы погибали и цеплялись за жизнь. Вы исчезали и все равно не верили в смерть. Вы верили, что раньше или позже снова будет весна. А я застрял в осени, которой нет конца…

— Моего отца, — тихо сказала Лэлли, — разрезали на части и скормили волкам. Моих братьев зацепило Подземным огнем, и они кричали неделю, прежде чем догорели до конца. Мой муж подарил мне связку двальих ушей и запретил плакать перед норниками, когда его поведут на казнь. Собираешься объяснить мне, что все случилось для того, чтобы мы могли с тобой выпить отвара и обсудить твои печали?

— Я сожалею, — бесстрастно ответил Максвелл.

— Адм никогда не верил Красавчику Эфу. В тот день он пошел за мной и слышал, что говорит червяк. Я уже держала в руках вот такое же, — Эва, по-прежнему плача, вертела перед глазами яблоко, — а Адм вырвал его у меня и надкусил.

Стас сильнее прижал ее к себе.

— Он умер почти сразу. Я даже не знала, что мне делать. Красавчик уполз, солнце исчезло, а я бегала по саду и кого-то звала. Хотя знала, что кроме нас никого нет. Был такой туман, что я почти сбила Лэлли с ног.

Максвелл молчал, сжав губы.

— А я так любила Адма! Нам никогда не было скучно. Мы жили, не считая дней… А ведь это мне червяк принес…

Эва оборвала речь на полуслове, и впилась зубами в зеленый яблочный бок. Сок побежал по подбородку, она наконец откусила огромный кусок и вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Ты пойдешь со мной? — спросил ее Стас.

— Вы так и не поняли! — воскликнул Максвелл. — Время стоит только здесь, в пределах моего дома. Выйдя наружу, вы уже не сможете вернуться. Состаритесь и умрете, как простые люди.

— Я и есть простой человек, — Стас поднялся и протянул руку Эве.

Лэлли посмотрела на Дункана, и тот кивнул.

Максвелл закрыл лицо руками. У него были тонкие длинные пальцы художника.

Город не выглядел мертвым, потому что в нем жили звери. Длиннохвостые птицы галдели в ветвях краснолистых деревьев. Конус муравейника рос прямо на ступенях ближайшего дома.

Неподалеку Хыш сосредоточенно выламывал из потрескавшегося тротуара металлический столбик с какой-то коробкой наверху, похожей на парковочный автомат. Наконец, блеснув пучком проводов, железяка оказалась в руках неандертальца. Он взмахнул ей, как дубиной, издал боевой клич и побежал по широкому проспекту, иногда опираясь в беге на свободную руку.

Небоскребы соседствовали с дворцами, футуристические строения без единой прямой линии перемежались унылыми барачными корпусами. Сколько витков прошел этот мир по бесконечной спирали?

В небе, а может быть, за его безмятежной лазурью поблескивал рваный лоскут тонкой золотой сетки.

Стас нагнулся и провел ладонью по траве. Щекотно.

— Здравствуй, мир! — сказал он и повернулся к Эве.

Она доверчиво улыбалась, но в ее взгляде появилось что-то новое, от чего Стас почувствовал жар и холод одновременно.

— Пожалуйста! — Максвелл стоял в дверях своего склепа, протягивая руки. — Пожалуйста, кто-нибудь! Останьтесь жить поблизости, не уходите все! Не оставляйте меня опять одного!

Лэлли и Дункан сразу направились туда, где дома расступались, открывая вид на пологий косогор, уходящий к серебристой полоске реки. Воительница шла, не оборачиваясь, а горец, не сбавляя шага, громко крикнул:

— Старик, я ненавижу бессмертных! От них все беды! Когда тебе надоест игра в бога, приходи к нам. Я научу тебя ловить форель и разводить пчел. Ты слышишь?

Максвелл что-то ответил, но Стас не разобрал слов. Точнее, он просто прослушал, потому что Эва встала перед ним лицом к лицу, теплыми ладонями обняла за шею, и в ее глазах он вдруг увидел ночь, мерцающий снег и разноцветные сполохи.

Сиреневый, розовый, золотой.

НЕ СОВСЕМ СЕЙЧАС

Сто одно

Я хотел бы взойти на сто первый этаж,

Чтоб сказать, что там был… Сказать, что там был…

Магнитное домино с собой протащил Жих. Взяли стенку от сгоревшего компа, закрепили как столик, чтобы все могли разместиться.

— На что будем играть? — поинтересовался Бекхан.