Обнаров

– Спасибо вам! – крикнул ей вдогонку Обнаров.

За деревней Большое Кашино дорога превратилась в пытку. Рыхлый, тающий снег был глубоко изрезан колеями от лесовозов. Ехать можно было только по гребням. Малейший промах грозил многочасовыми поисками трактора. Где какая деревня, понять было нельзя. Дорожных указателей деревень, как и дорожных знаков вообще, не было. Да и самих деревень тоже не было. Справа, по берегу реки, он разглядел остатки сада, а километра через полтора две полуразрушенные печки, видимо, на пепелищах домов.

«Надо думать, это и есть Филипповы и Ручьевая…» – подумал Обнаров.

Он сосредоточенно пытался угодить в след прошедшего здесь совсем недавно УАЗа, которого старушка по-свойски назвала «козлом». От такой «езды» он взмок и изматерил российскую глубинку вдоль и поперек. Несколько раз он опасно зарывался колесами в снежную кашу, буксовал, но выбирался, а «сел» на движок только в Сосновке.

Понимая, что самому уже ничего не сделать, Обнаров бросил машину и, грязно ругаясь, пошел вперед пешком. Было уже почти два часа дня, нужно было спешить. День все еще был коротким, с заходом солнца около шести, так что светлого времени у него было не больше четырех часов.

За деревней Сосновка колеи сворачивали на пилораму, и Обнарову ничего не оставалось делать, как подчиниться. Двор пилорамы был расчищен стоявшим здесь же грейдером. У самого входа в цех стоял председательский УАЗик.

Двое рабочих обедали. Над ними «нависал», расхаживая туда-сюда, председатель.

– Я тебя, Рябцев, зачем старшим поставил? Чтобы ты за порядком следил! А у тебя бардак. Красавин опять пьяный!

– Да не пил я, Василий Кузьмич. Это вчерашнее! – обиженно гнусавил Красавин.

– Из-за такого «вчерашнего» случаются случаи производственного травматизма! Сказал же вчера: ждем проверяющих. Предупредил! Хоть пару дней можно потерпеть?

Рябцев ложкой ткнул в сторону Обнарова, и председатель обернулся.

– О! Приехали уже? Здравствуйте! – председатель радушно протянул Обнарову руку. – Можете все здесь посмотреть. У нас все в полном порядке. Секретов от вас нет. Вот, и огнетушители висят, и лопаты, и багор, и пожарное ведро, и песок. В общем, все как надо. Извольте сами убедиться. Ребята работают ответственные. Сейчас перерыв у них. Кушают.

– Извините, но я не проверяющий.

– Уверены? – как-то подозрительно уточнил председатель. – Разыгрываете? Мне ваше лицо знакомо. У меня память на лица плохая, но вашего брата, пожарников, я еще долго помнить буду.

– Мне бы дорогу на Спасскую Власовку узнать. Можно как-то туда проехать?

Рабочие прыснули от смеха. Председатель цыкнул на них.

– Что, правда, вы не пожарник?

– Да, нет же! Нет.

– Слава богу! Только на Спас вы никак не проедете. Дороге каюк.

– У вас же грейдер во дворе.

– А солярку где я тебе возьму? – тут же перешел с «вы» на «ты» председатель. – Вот и дамочка утром все просила на Спас подвести, на кладбище, к бабушке, ей надо было. Так пешком пошла. Я, конечно говорил, мол, не ходи, волков много. Стаи прямо к деревне подходят. Одолели! Третьего дня почтальона чуть не загрызли. Слава богу, в нежилом доме успел спрятаться. Но дамочка отчаянная. Все равно пошла. И ты иди, если надо.

– Далеко тут?

– Нет, километров шесть.

– Машину мою дерните своим УАЗиком. На «движок» сел у поворота на вашу пилораму. Иначе вам не выехать будет.

– Да жалко, что ли? Дернем, конечно. Сюда, во двор, ее затащим. Двор не купленный, а из вредителей одни медведи. От погодка, а?! – взвился председатель. – Февраль на дворе, а медведи проснулись. Вчера Андрюха Лаптев одного завалил. Тает все, как в …

Сравнения Обнаров ждать не стал. Мысль о том, что она там одна, беззащитная, робкая, родная, ударяла кровью в виски и гнала вперед. Теперь он четко знал, что на правильном пути. Он шел по дороге, то и дело проваливаясь по колено в глубокий снег, но его вели ее следы. Ошибиться было невозможно. Вот, ее следы тоже уходят глубоко в рыхлый снег. Вот они скользят: здесь она, наверное, упала. Здесь останавливаются, видимо, она остановилась, чтобы передохнуть. От ходьбы стало жарко, он распахнул куртку.

Проделав примерно половину пути, Обнаров без сил рухнул в глубокий снег, жадно зачерпнул пригоршню снега и растер по лицу. Снег тут же растаял и пополз каплями. Он посмотрел на часы, стрелка стремилась к четырем. Он тяжело перевел зашедшееся дыхание, поднялся и пошел дальше.

Справа осталось Жегорино, на фоне белого снега черневшее двумя полуразобранными домами. Открытая местность закончилась, и дорога свернула в лес. На лесной дороге стало жутковато. Сумрачный еловый лес был неприветливый и глухой, с космами серых лишайников, колышущимися на ветру траурными лентами. Ветер печально блуждал по кронам, рождая неприятный уху гул. Солнечные лучи сюда не проникали, поэтому дорога здесь была еще сносной. По ней можно было идти, уже не проваливаясь.

Едва Обнаров воодушевился этой сомнительной радостью, как вдруг увидел на снегу совсем свежие следы лап.

«Нет, это не собака. Это волк. Волки…» – подумал он и непроизвольно огляделся.