Обнажая запреты

— А, Оксана. Привет, — равнодушно откидываюсь назад. Так меньше вероятность отхватить по морде. Мой череп пока не готов к ещё большим потрясениям.

— Я Лана, — терпеливо поправляет она. — Забавное совпадение. У меня тоже плохая память на имена.

Я хмурюсь. Какое к чёрту совпадение? У меня отличная память. Феноменальная даже. Просто нет более быстрого и доходчивого способа показать свою незаинтересованность, чем якобы перепутать имя. Ещё ни одна девушка не спустила мне эту банальную уловку.

Вот встрял…

Не хочется ударяться в крайности, да невозмутимая физиономия Ланы говорит сама за себя: у меня проблема. Разумеется, я не против женской инициативы, но ни когда та перерастает в навязчивость.

— Чего ты хочешь? — небрежно стряхиваю её руку и принимаюсь демонстративно застёгивать пуговицы на брюках.

— Того же, чего и ты, — её пальцы игриво приспускают бретельки с острых плеч.

Поразительная целеустремлённость. Отталкивающая даже.

— Одиночества и минералки? — закладываю руки за голову. — Отлично. Будешь уходить, подай бутылку с тумбы.

Лана вскидывает бровь… И всё. В кривой усмешке ни капли обиды. При этом косить под дурочку она явно не намеренна.

— Я бы на твоём месте не была так категорична, — она лениво поднимается с края дивана и берёт с тумбы бутылку Феррарелле, но отдавать её мне не спешит. — Мы можем быть друг другу полезны.

— Разве? — скептично скольжу взглядом по укомплектованной в кружево груди, которая без лифчика, помнится мне, на размер скромнее, и останавливаюсь на запотевшей зелени стекла в её пальцах. Горло сушит нечеловечески.

— Ты же неглупый парень. Должен понимать, что с подругами желанной девушки отношения лучше не портить.

Открываю рот, чтобы спросить, на кой я ей сдался, но неожиданно срываюсь на сдавленный смех. Да мне плевать в самом деле, кого я обманываю?

— Пошла на хер, — роняю, неспешно вставая с дивана.

Она преграждает мне путь и слегка запрокидывает голову, иронично улыбаясь.

— Зря ты так.

— Продолжишь таскать Аню куда попало, пожалеешь, что вообще со мной знакома, — отзываюсь холодно.

— А кто её тащил? — иронично улыбается Лана. — Она сама напросилась. Остынь.

— За воду спасибо.

Отобрав вожделенную бутылку, выхожу из комнаты. Не знаю, что именно так вывело меня из себя: похмелье, идиотизм ситуации или Анин ранний побег. Могла разбудить, как минимум домой бы подвёз.

Все мои три звонка она игнорирует. Месть за вчерашнюю порку, что ли?

Какой смысл гадать? Надоест дурью маяться сама наберёт. Но Аня не перезванивает ни в обед, ни вечером. Дома у Королёвых свет не горит, ворота заперты. Бросив беглый взгляд на часы, всё-таки признаю, что не нахожу себе места. Злой как чёрт мчу в офис. Очень вовремя. Малая, сияя беспечной улыбкой, треплется под козырьком с пожилым коллегой фотографом, очевидно, не решаясь выскочить под дождь.

Смотрю и не могу понять с чего себя так накрутил. И от этого ещё сильней зверею.

— Привет, дядь Петь, — жму ему руку, ёжась от залившегося за шиворот ливня.

— Здравствуй, Даня.

Королёва удостаивает меня коротким кивком и отступает к чугунным перилам.

— Поздно вы что-то сегодня управились, — хмуро кошусь на профиль выставившей руку под дождь Анюты.

— Так продлевали два раза по часу. Больно уж ребятишкам понравилось. По Аньке даже не скажешь, что новичок. Ладно Валя, у той стажа лет семь, бывалая. Хорошую работницу твоя мать подобрала. Молодец…

Мужик всё говорит, говорит, а я неосознанно слежу, как разбиваются тяжёлые капли о вытянутую руку и брызги бисером оседают на браслете. Он выглядит чужеродным на её изящном запястье. Как кандалы.

Аня, будто почувствовав мой взгляд, зябко передёргивает плечами. Отчуждение сквозняком гуляет между нами. Тягостное молчание, которое выносит мой мозг окончательно.

— Ну я пошёл. Счастливо, молодёжь!

Пётр, наконец, понятливо раскрывает зонт и теряется среди прохожих, а я останавливаюсь у Ани за спиной. Накрываю ладонью мокрую кисть и сжимаю наши руки в один кулак.

— Устала?

— Чего тебе, Север?

Анюта поворачивает голову ровно настолько, чтобы мне снова стал виден её профиль.

Да не знаю я, чёрт возьми! Просто вымотало чувство какой-то паршивой пустоты внутри. Ощущение есть, а слов, чтоб его объяснить — ни буквы. Такими темпами, я стану неврастеником уже за пару дней. И больше всего веселит осознание бессмысленности этой свистопляски.

— Ты не отвечала на звонки, — хмурюсь, едва сдерживая раздражение.

— А должна была? — она морщится, когда я пережимаю крепче наши пальцы.

Зашибись.

— Нет, это я должен с ума сходить! Гадать, в какую задницу ты опять встряла. Ты куда с утра умотала, ненормальная? Трудно было разбудить или ответить?

— Вот только не надо лезть в мою жизнь, — Анюта предпринимает попытку выдернуть руку, но только глубже вонзает ногти мне в кожу.

Зря она это. Я сам решаю, что мне надо, а что нет. Хотя совру сейчас, если скажу, что не думал о том же. Думал. И ни черта не придумал. В моей окончательно распухшей от неизвестности голове к вечеру засела единственная мысль: «С ней что-то стряслось». Нормально?