Обнаженная дважды

— Хорошо сказано, Том. А теперь, как я говорила… Катлин не доверяла никому из вас. Когда я поняла это, мне стало ясно, что ее исчезновение еще труднее объяснить. Как гипотетический убийца подстроил этот последний несчастный случай? Как он или она убедил женщину, которая была и умна, и необычайно подозрительна, принять пищу или питье из его рук или поехать с ним покататься?

Ответ напрашивался сам собой. Исчезновение Катлин было добровольным. Не существует другого решения, которое подходит ко всем фактам. — Это заявление, в лучшем случае, было крайне преувеличено, но Жаклин знала правила Клуба знаменитых детективов и не хотела нарушать их. Она продолжала:

— Факт номер один: тщательные усилия скрыть въезд на колею, где была обнаружена машина. У убийцы могли быть мотивы замедлить поиски тела, но у него не было разумной причины прятать его навсегда. Имуществом нельзя было распоряжаться до тех пор, пока Катлин не была официально признана мертвой. Но если бы Катлин подготовила исчезновение, то ей понадобилось бы время — время уехать и замести следы.

— Факт номер два: не было найдено ни одного, самого легчайшего ее следа. В дикой местности тело могло пропасть целиком; однако поиски были интенсивными. Разве возможно, чтобы ничего не было обнаружено? Ни клочка одежды, ни одной косточки? Конечно, есть вероятность, что Катлин выжила после последнего покушения на ее жизнь и смогла укрыться в безопасном месте. Я романист по роду своего труда; выдумывать фантастические сюжеты — это моя работа. Но даже я, — Жаклин скромно прокашлялась, — даже я с трудом объяснила бы, как она смогла это проделать. Нападение означало ее смерть. Убийца не оставил бы ее до тех пор, пока не поверил бы, что она смертельно ранена. Поэтому она была или в коме, или тяжело ранена; разве можно предположить, что у нее были физические силы пробираться несколько миль по сильнопересеченной сельской местности, заметая свои следы? Нет, это ясно как день. Даже я не смогла бы этого сделать.

Я думаю, случилось вот что: Катлин решила исчезнуть. У нее было достаточно времени, чтобы подготовиться к этому. Она завела банковский счет на другое имя. Для этого не надо удостоверения личности. Затем она наняла или купила машину — вероятнее второе. За день до последнего случая или ранее, в тот же самый день она оставила вторую машину или на поляне, или рядом с ней — тогда в тех краях никто не жил — и пошла или поехала на велосипеде домой. Там всего пять или шесть миль, а она была здоровой молодой женщиной. Несколькими днями ранее Катлин зарегистрировалась в мотеле под своим новым именем и перенесла некоторые из личных вещей в номер. В день, когда Катлин пропала, она попросту приехала на опушку, оставила свою машину и пересела в другую. Затем вернулась в мотель, взяла багаж и выписалась. Она уже пересекла границы штата, прежде чем подняли тревогу, прежде чем были предприняты поиски.

— Я никогда в своей жизни не слышал такого вздора, — взорвался Крэйг. — Не собираюсь торчать здесь и слушать притянутый за уши сюжет какого-то романиста… — Он поднялся на ноги.

— Сядьте, Крэйг, — приказал Пол. Он не поднял тона своего голоса, но, посмотрев ему в лицо, Крэйг поспешно вновь занял свое место.

— Прежде чем наступит вечер, вы получите доказательства, — сказала Жаклин. — Но не ранее, чем я буду готова дать их. Я не закончила рассказывать о доказательствах, которые поддерживают мою теорию. Я упомянула о вещах, которые Катлин взяла с собой. Она должна была купить новую одежду и все необходимое; если бы пропали ее личные вещи, то могли возникнуть подозрения. Но было нечто, что она должна была взять — и меня удивляет, что никто не отметил важность их отсутствия. Это ее неопубликованный роман и кот Люцифер.

Она обожала кота. Люди предположили, что он убежал, после того как она пропала. Но я знаю кошатников и кошатниц, некоторые из них скорее бы оставили своих детей, нежели домашних любимцев, в особенности если они боялись, что за ними не будет должного ухода.

Никто, казалось, не знал ничего о попытках Катлин писать что-нибудь, кроме «Обнаженный во льду». Я не нашла никаких других рукописей. Но несмотря на монументальность этой книги, я не могла поверить, что роман был ее единственным детищем, особенно после того, как Лори рассказала мне, что Катлин писала в течение многих лет. Конечно, можно предположить, что она уничтожила свои ранние работы. Как писатель, я могу понять, почему Катлин, возможно, не хотела, чтобы ее неотредактированные произведения были разобраны и даже изданы. Но я также знаю, что неопубликованные рукописи — это потенциальные источники дохода. Переписанные и пересмотренные, они могли быть проданы. Для Катлин не представляло никакой опасности выпустить их на рынок; никто из ее семьи не испытывал ни малейшего интереса к ее писательскому труду. Они не опознали бы даже ее сюжет.