Обнаженная дважды

Она остановилась для ленча в придорожной забегаловке, где предлагали великолепные гамбургеры, а официантка называла ее милочкой. Музыкальный аппарат гремел и орал: «Не иди ты в город в красном платье. Не найти тебе там счастья», — а на крышке причудливого столика стояла ваза с пластиковыми маргаритками вместе с бутылочками кетчупа и горчицы. Жаклин сверилась с картой. Спросив ее о том, куда она держит путь, официантка сообщила ей, что шоссе, отмеченное на карте под номером 483, неплохое, но сейчас там нет моста, смытого вешними водами, а эти болваны из строительного дорожного департамента еще не собрали силы дотащить туда свои задницы и все восстановить. Так что лучше ехать 46-й автострадой, что ведет в Бунесвилл, а оттуда на юг по дороге «Бразерс Уитмен». Официантка весело добавила, что такая красивая, эффектная леди, как Жаклин, должна направляться в сторону ярких огней города, а не забираться в крысиную дыру, ведущую в никуда, «потому что в этой части штата, без всякого сомнения, нет ничего такого, что стоило хотя бы одного плевка». А может, она и не произносила слово «плевок»; ее акцент был немного резок. Она никогда не слышала имя Катлин Дарси. «Кто? Это из Центрального госпиталя?»

Жаклин поблагодарила ее за совет и комплименты; но скорее ей понравилось то, что ее назвали эффектной леди.

Шоссе номер 46 было тоже приличное. Сначала оно следовало за мчавшей свои воды рекой через долину, а затем поворачивало в горы, где делало резкие виражи вдоль ложа водного потока. Склоны по обеим сторонам стали отвесными, и на несколько миль вокруг не было и признака человеческого жилья, только высокие сосны нависали над узкой дорогой. Знаки предупреждали о возможности появления на шоссе лосей; Жаклин не видела ни одного из них, умеренная скорость, которой она послушно придерживалась, давала ей возможность избежать столкновения с толстым, глупым лесным сурком, с тощим, но не совсем понятливым зайцем, потерявшим от страха голову и яростно прыгающим вдоль дороги перед автомобилем четверть мили, прежде чем свернуть обратно в лес.

После часа езды, во время которой она не встретила даже надписи типа «Антиквариат», Жаклин начала одолевать скука. Единственная станция в эфире передавала «кантри», и она начала уставать придумывать к музыке непристойные стихи. Переключившись на другой канал, Жаклин услышала грубый голос, увещевавший ее встать и провозгласить, что она впускает в свое сердце Господа Иисуса. Она переключилась обратно на «кантри».

— Не надо учить меня, кого пускать в свое сердце.

Жаклин так и не нашла дорогу «Бразерс Уитмен». Тени позднего дня ложились поперек шоссе, когда она подъехала к перекрестку, украшенному заправочной станцией и побитым ветрами деревянным зданием с вывеской, возвещающей (о, блаженство!) «Антиквариат». Другие вывески указывали на то, что в нем находились также склад и почта, и еще здесь можно было достать пиво и лед.

Жаклин припарковала машину и вошла внутрь. Антиквариат состоял из нескольких треснутых кувшинов, кресла-качалки, опрокидывающегося назад, как только кто-нибудь садился в него, и множества салфеточек, связанных крючком из радужной пряжи. Она заказала пиво и спросила, куда ей ехать дальше; два продавца в вылинявших комбинезонах и ковбойских шляпах, делавших их похожими друг на друга, склонили головы над картой и торжественно занялись дискуссией, пока в конце концов не сошлись во мнении, что, может быть, ей лучше не пытаться отыскать дорогу «Бразерс Уитмен». Проблема в том, что она заехала слишком далеко на юг, но если ей повернуть на перекрестке налево, а затем свернуть прямо на 346-ю…

Жаклин допила пиво и, обменявшись с хозяевами пожеланиями удачи, пошла прочь от своих новообретенных друзей. К ее удивлению, направление, которое они указали, оказалось правильным. Часом позже она вела машину по главной улице (которая так и называлась — Главная улица) городка Пайн-Гроув.

Высокие горы окружали его, поэтому улицы были крутыми, как в Сан-Франциско. Сначала ее впечатления о нем были не в его пользу. Узкие каркасы домов стояли кварталами вдоль пешеходной дорожки, они прижимались друг к другу, как зрители, старающиеся протиснуться сквозь первый ряд полицейских, чтобы посмотреть на парад. За домами последовали маленькие складские помещения и огороженные развалины мельницы. Затем ее машина прогремела колесами через железнодорожный переезд. Теперь она была с правой стороны железнодорожного полотна, на ровном участке местности. Улица раздалась вширь; зеленые газоны раскинулись до очаровательных старых особняков, с щедростью то тут, то там были разбросаны деревянные дома начала века, а также каменные постройки классического федерального типа. Цветущий кизил усеял зеленые газоны белыми и розовыми соцветиями, вишневые и грушевые деревья раскачивали белыми ветвями, пушистыми от цветов, сирень присела под массой ароматных кистей.