Обнаженная медицина. Рассказы дерматовенеролога о суровых врачах и «везучих» пациентах

Решили покрасить белой краской. Покрасили. Оказалось, что теперь кусок уса белее, чем все остальное, и блестит.

Решили, что всего Ленина красить не будем, просто ус «залапаем». Испачкать же проще, чем перекрашивать такую махину. Ну, мы его от всей души залапали, и он стал одного цвета, как все остальное. На этом страшная история закончилась. Никто ничего не заметил. И никакие санкции нас не постигли. Все ребята получили прекрасные характеристики в вуз и благополучно продолжили обучение. А тот Ленин с гипсовым усом, наверное, по сей день стоит где-то. А может быть и нет? Пару лет назад по телевидению был сюжет, как в здание этой поликлиники попал снаряд. Война!

6. Усё пропало, шеф! Эта глава о том, что санитары просто так не сдаются, и о том, что влюбившись в профессию, уже невозможно свернуть с выбранного курса

И вот год закончился. Снова пора было готовиться к экзаменам. На этот раз я поступал в родном городе — в Донецкий медицинский университет. Сдал экзамены и… не добрал одного балла! Здесь тоже был конкурс, конечно, не такой, как в Ленинграде, но все же — 4,5 человека на место. Не помог мне этот год работы в больнице. Но я уже для себя решил, что другого пути нет. Настырный. Если цель есть, она должны быть достигнута. Я влюбился в эту профессию, и знал, что только ей и буду заниматься. Я поступил на подготовительное вечернее отделение своего института. Мне рассказали, что если ты нормально проучился и сдал выпускной экзамен в подготовительном отделении, то автоматически зачисляешься на первый курс. Те, кто имеет трудовой стаж, получал преимущество при поступлении. Только после того, как я закончил это подготовительное отделение, я, наконец, сдал экзамены и поступил на первый курс института. Свершилось!

У нас был очень дружный курс. Мы до сих пор поддерживаем отношения — изредка встречаемся, а так — все больше в соцсетях. Ведь живем и работаем в самых разных уголках мира. Кто в Америке, кто на Украине, кто в России. Разлетелись.

А начиналось все с одной студенческой семьи. Мы были не просто дружны. Мы упивались общением друг с другом. Эйфория с первых дней студенческих лет сопровождала нас все годы учебы. Бывало, правда, всякое. Те из нас, кто поступил не после школы, а прошел через работу санитаром в больнице, несколько иначе, чем вчерашние старшеклассники, смотрели на профессию врача. Мы как-то были повзрослее, посерьезнее. Мы смотрели на бывших школьников, как дембеля смотрят на молодых.

До третьего курса студенты изучают теоретические дисциплины, и с настоящими больными мы не общались. Сначала изучали картинки, анатомию на трупах. А уж после этого стали знакомиться с настоящими пациентами. Есть такой предмет — пропедевтика внутренних болезней. Азы, основа. Мы приходили группой в палату во время обхода, и всегда было видно, кто из студентов «зеленый» — пришедший сразу после школы, а кто уже имел опыт работы в больнице. Мы, медицинские старожилы, стояли в халатах с «умными лицами», как будто что-то понимали. Серьезно, не торопясь, беседовали с пациентами. Что-то там записывали и вели себя очень солидно. А вчерашние школьники перешептывались и хихикали. Мы, конечно же, делали им замечания, чтобы они вели себя тихо. Вы же в палате! Как же так можно? Они испуганно моргали и замолкали. Смешно вспомнить.

Я обожал свою учебу, она занимала все мое время. Студентам-медикам нужно очень много всего учить и запоминать. При этом я еще и был активен в общественной жизни. Я стал Президентом Союза Греческой молодежи. Представляете размах? Но, расскажу все по порядку.

Чем старше и опытнее становится врач, тем отчетливее он понимает, как мало знает и как немного на самом деле от него зависит. Уверенность — удел молодых и «зеленых».

Моя мама — гречанка. Надо сказать, что в Донецке вообще проживает очень много греков. История их появления там тянется еще со времен Екатерины Великой, когда она пригласила греков заселять донские степи. Наши родственники уже 200 лет живут на этой земле. У нас в семье даже есть книга, где расписана история нашего рода. Ее составляли мой дед — очень уважаемый человек в общине, учитель, бабушка, родственники.