Обнаженная модель

— Хорошо, — соглашаясь, махнул рукой я, — буду с оператором в самолете, а на декорацию пошлю нашего администратора, чтобы он проследил за ребятами, иначе они разбегутся по своим аулам.

Музыка посмотрел на меня, вздохнул и сказал:

— Понимаю, тебе тяжело без профессионального декоратора и ассистента. Приходиться разрываться на два фронта. Другого выхода, к сожалению, у нас нет. Завтра надо обязательно отснять этот сложный объект с душманами, потому что самолет мы больше не получим, да и дорого обходится воздушная техника.

Говоря это, Музыка покрутил пальцем в воздухе. Мы все посмотрели на потолок, словно прощались с самолетом, после чего я сказал:

— С утра мы снимем прыжок с парашютом спортсмена, дублирующего нашего Толю Котинёва. Дублер просит скорее отснять и отпустить его, потому что у него начинаются соревнования. Только после этого будем снимать бой с душманами, и если все пройдет, как задумано, тогда отпустим самолет. Главное, чтобы мы не залетели на крупную сумму, задерживая самолет. Нам этого Додик не простит.

Юра Уланов искоса посмотрел на меня, пальцем погладил свои седые усы и сказал:

— Да, деньги тают как снежные вершины Копетдага, высыхают как ручьи Каракумов. Если так будет продолжаться и дальше, мы не только самолет не сможем оплатить, но даже рассчитаться с массовкой и актерами.

— А впереди еще съемки с вертолетов. А это выльется в кругленькую сумму, — напомнил я.

— Да, — грустно сказал Музыка, — если Додик в своем кожаном портфеле не привезет деньги из Москвы, то не только зарплату артистам, но и всю группу оставим без суточных, не говоря уже о вертолетах.

— Чувствую, катастрофа приближается! — ответил я, — без денег нас и из городка попросят. Ну, да ладно, а сейчас давайте займемся делом, пока еще есть силы, засядем за экспликацию эпизодов на завтра.

Началась наша обычная застольная работа. Обговаривался каждый кадр, и я тут же его зарисовывал на бумаге фломастером, рисовал что-то в своем альбомчике и Музыка. Обсуждая план на завтра, каждый вносил свои предложения и поправки. Наши споры, порой, срывались на ругань, но к счастью все заканчивалось благополучно, без жертв.

Как-то Анатолий Котинёв, в один из свободных от киносъемок дней пригласил меня в свою комнату.

— Володя, — несколько смущаясь, сказал Анатолий, — я иногда пишу этюды и натюрморты, это, как говорится, мое хобби. Одним словом я люблю живопись, и в свободное время пишу маслом.

— Это для меня новость, а что ты раньше об этом не говорил?

— Я не люблю афишировать свои увлечения. Можно я покажу вам натюрморт, который я только на днях закончил? Мне интересно мнение профессионального художника, — сказал Анатолий.

— Понимаю, скоро приезжает твоя Светлана, и ты хочешь порадовать ее новой работой.

На что Анатолий ответил:

— Вы угадали, она любит картинки, которые я рисую.

Мы вошли в комнату гостиницы, где жил Котинев. На столе стояла картонка. Анатолий показал рукой на нее.

— Вот этот натюрморт, и я хочу выслушать ваше мнение.

С этими словами он повернул картонку. На ней еще свежо блестела масляная краска, и я увидел сочно и широко написанный натюрморт, где висел подвешенный за веревочку к вбитому в стену гвоздю золотистый копченый лещ, под ним на белой тарелке лежали огурец и помидор, а на обрывке газеты — ломоть серого хлеба и пучок зеленого лука. Я обратил внимание, что ни этюдника, ни мольберта в комнате не было. Также не было ни леща, ни хлеба, ни огурца с помидором.

— Где твой натюрмортный фонд? Ты что, по воображению его написал? — спросил я Анатолия.

— Натюрмортом я закусил вчера с нашим пиротехником под стаканчик туркменского вина «Чемен», — улыбнулся он.

— Будем считать, что это был уходящий объект, — заметил я, — многие художники поступают также, но это ничуть не умоляет достоинства живописца. Я также иногда закусываю своим натюрмортом, когда завершу его. Но только не под вино, а под водочку.

— Мне понравилось туркменское вино, — сказал Анатолий — особенно местного завода. Недавно здешние офицеры угостили меня десертным белым марочным вином «Ясман-Салык» Гек-Тепинского винзавода. Попробовал я и «Тербаш», и «Гара-Изюм». Эти вина мне тоже пришлись по вкусу. Офицеры, которые возвращаются в Россию, затариваются впрок этим фирменным вином. А теперь я жду вашего мнения о моей живописи, — серьезно посмотрел на меня Анатолий.