Обнаженная модель

— С флота! С Балтийского флота! — поставленным актерским голосом громко поправил его Роберт Спиричев.

— С флота, конечно, — ничуть не смущаясь, продолжил Леня. — Мы с Юлей узнали, что юбилей нашего друга будет проходить в доме Вооруженных Сил, и подумали, что наград и карьеры по морской службе у Володи нет. Поэтому мы посоветовались с Юлей и решили заполнить несправедливый пробел в твоей биографии, присвоить тебе, Володя, сразу звание русского генерала — участника Бородинского сражения 1812 года! Это — весомая прибавка к твоему академическому статусу!

Юля достала из черного пакета постер в золотой раме.

— Мы решили подарить тебе вот это! — многозначительно произнес Леня.

Они вдвоем высоко подняли картину, показывая ее гостям. Раздался дружный смех и аплодисменты.

Постер оказался двойным портретом. Все подошли к Лене и Юле, чтобы поближе разглядеть золотые эполеты с бахромой, голубую орденскую ленту и кресты на моем генеральском мундире с золотым шитьем. Тугие белые лосины на моих ногах были заправлены в высокие ботфорты со шпорами. В бравом генерале я узнал себя, но в моей памяти мгновенно высветился образ моего дяди Александра Александровича Дроздовского, старшего маминого брата, кадрового офицера Красной Армии, на которого я в этой генеральской форме стал очень похож.

Я сразу вспомнил съемки фильма «Кутузов», проходившие в конце войны на Мосфильме, где его полк снимался в массовых сценах, а он сам сыграл маленькую эпизодическую роль французского генерала, адъютанта Наполеона.

На постере рядом со мной была изображена моя благоверная Римма Николаевна в роскошном голубом шелковом платье с бантом на груди, в парике XVIII века и шляпке с цветами — одним словом — генеральша! Этот подарок произвел фурор среди гостей и поднял мне настроение. Под аплодисменты мы расцеловались с Юлей и Леней.

Татьяна Владимировна объявила:

— Открытие выставки состоялось. Теперь переходим к юбилейной части нашего вечера, прошу всех пройти к столу.

Ахмат взял в кадр общий план сервированного стола, плавно панорамируя, наводил объектив, снимая крупным планом произносящих тост, продолжал свою панораму по лицам гостей за столом, выхватывая интересные фрагменты оживленных бесед.

Первым поднял бокал мой давний друг Роберт Михайлович Спиричев:

— Скоро будет шестьдесят лет, как мы познакомились с Володей в Талине, на флоте. — Роберт еще раз, но, уже подражая эстонскому произношению, медленно произнес:

— Талли-ин, Таллли-ин. Кулли, Вальдемар, тэрэ, тэре!

Роберт помолчал — выдержал паузу.

— Судьба кидала нас то туда, то сюда, но наша дружба и большая взаимная любовь не прерывалась никогда, — Роберт поднял бокал.

Его взрослый сын Миша добавил:

— Моими первыми словами в жизни были: мама, папа, Артыков.

Тамара Спиричева продолжила:

— У Володи огромнейший талант на дружбу. Я чувствую, что у каждого из вас есть ощущение, что вы самые близкие его друзья. И каждый раз, когда слышу его голос по телефону, я чувствую его тепло, у меня возникает такое же ощущение близости, как и у вас, его друзей.

Ахмат навел объектив камеры на Юлю Андрееву.

— Ты угадал Ахмат, я как раз собиралась поздравить Володю.

— Я это почувствовал, Юленька, и поэтому взял тебя в кадр крупным планом. Говори. Записываю.

— Я благодарна своему мужу Леониду Мирзоеву, что жизнь так сдружила нас с Володей. Мы больше родные, чем друзья. Мы узнаем всегда что-то новое на выставках Володи, это для нас большой праздник. Володе и Римме повезло друг с другом — это две половинки одного яблочка, они совпали и нам дали счастье общения с ними, которое не может сравниться ни с чем. Это глыбы такого масштаба и в творчестве, и в дружбе, и в любви друг к другу, что смотришь на них и радуешься, что они у нас есть. Я поднимаю бокал за то, чтобы тепло наше не давало им охладеть ни в искусстве, ни в дружбе, ни в любви.

Леня добавил:

— Когда мы были студентами, нам на новый год в Постпредстве выдавали по 1000 рублей. Обычно нормальные студенты покупали себе что-то из одежды. Я предложил Володе купить что-нибудь модное.

— Нет, — отвечал он, — лучше выпьем и закусим, здоровье — дороже!

Я думаю, что самая прекрасная и замечательная черта у тебя, Володя, — то, что ты никогда в жизни не предавал никого. Ты дружбу несешь всю жизнь и даже прощаешь людям маленькие изъяны, которые могли бы тебя подвести. Я хочу выпить за то, чтобы ты был всегда честен и не жаден!

Легкий юмор Лени вызвал оживление, одобрительный смех и аплодисменты.

Увидев направленный на себя объектив камеры Ахмата, фотохудожник Антонио Бальестерос поднялся и, держа в руке бокал шампанского, произнес:

— Владимир Аннакулиевич — прекрасный рассказчик. Книга воспоминаний, которую он сейчас пишет, и первым читателем которой я являюсь как редактор, это увлекательное повествование об истории нашей страны. Из рукописи я так много узнал о вашей жизни, о произведениях живописи, о работе в театре и кино. Книга начинается с довоенных времен и охватывает период до наших дней.

Жена Антонио, обаятельная и улыбчивая красавица Надежда дополнила слова мужа: