Обнаженная смерть

— Действительно, я давно этим интересуюсь, потому и купил компанию. — Он намотал на вилку приправленные соусом спагетти, поднес к ее губам и удовлетворенно кивнул, когда она покорно приняла это подношение. — Знаешь, Ева, я испытываю большой соблазн во всем сознаться, лишь бы ты приободрилась и поела с тем же энтузиазмом, который так меня порадовал в прошлый раз. Но существует неувязка: каковы бы ни были мои преступления — а их, несомненно, не счесть, — убийства в их число не входят!

Ева вздохнула и опустила глаза в тарелку. Ее злило, что он так легко угадывает ее настроение.

— Что ты имел в виду, говоря, что я — это моя работа?

— Ты постоянно о ней думаешь — взвешиваешь все варианты, все «за» и «против». Кроме того, ты неэмоциональна, неимпульсивна. Но соблазнить тебя все же можно, если поймать подходящий момент и действовать умело. Представляю, что из этого получится!

Она снова подняла глаза:

— Так вот чего ты хочешь, Рорк? Соблазнить меня?

— Хочу и соблазню! — пообещал он. — Хотя, увы, не сегодня… Но я хочу не только этого. Я хочу узнать, почему ты такая, какая есть, хочу помочь тебе. В данный момент тебе подавай убийцу — что ж, я попытаюсь это сделать. И еще мне кажется, что ты в чем-то себя обвиняешь, — добавил он. — По-моему, это глупо и обременительно.

— Ни в чем я себя не обвиняю!

— Посмотри в зеркало, — тихо посоветовал Рорк.

— Все равно я ничего не могла сделать! — взорвалась Ева. — Ничего не могла предотвратить! Ничего!

— Разве тебе полагается что-то предотвращать?

— Представь себе!

Он наклонил голову:

— Каким же это образом?

— Нужно просто соблюдать несколько заповедей: сообразительность, своевременность, верность долгу.

«Это не все, — подумал Рорк. — Проблема лежит гораздо глубже».

— Разве ты не проявляешь все эти похвальные качества?

Перед ее мысленным взором вновь встали страшные картины: смерть, кровь — и собственная беспомощность.

— Но тем не менее они мертвы! — Беспомощность была горька на вкус. — Наверняка был какой-то способ этому помешать!

— Чтобы не дать свершиться убийству, пришлось бы влезть в мозги убийцы, начать думать, как он. Кто бы такое выдержал?

— Я бы выдержала! — крикнула Ева, и это было чистой правдой: она выдержала бы все, что угодно, только не такое сокрушительное поражение. — «Служить и защищать» — это не просто девиз полиции, не пустая фраза: это клятва. Если ты не можешь исполнить клятву, то превращаешься в пустое место. А я их не защитила! Я никого не уберегла! Служить им я могу только после того, как они лишились жизни… Черт, если бы ты видел эту девочку! Он буквально разодрал ее на куски. А я не поспела вовремя. Должна была, но не поспела…

Ева всхлипнула и сама оторопела от своей несдержанности. Зажав рукой рот, она обессиленно опустилась на диван.

— Боже! — только и могла она пролепетать. — Боже, боже…

Рорк сел рядом. Повинуясь инстинкту, он не стал прижимать ее к себе, а только положил ей руки на плечи.

— Если не можешь или не хочешь говорить со мной — это твое право. Но с кем-то ты должна поговорить, ты же знаешь!

— Сама справлюсь! Я…

Рорк внезапно так сильно ее тряхнул, что она поперхнулась и ничего больше не смогла сказать.

— Да, но какой ценой?! Неужели ты нарушишь еще одну клятву, если облегчишь душу? Расслабься хотя бы на минутку!

— Не знаю…

Ева вдруг поняла, что боится. Ей казалось, что она расстанется со своим значком, с оружием, с самой жизнью, если отпустит на свободу мысли и чувства. «Но ведь это же глупо!» — сказала она себе и медленно произнесла:

— Та девочка все время у меня перед глазами. Стоит мне закрыть их или расслабиться — не то что на минуту, на долю секунды! — как обязательно появляется она.

— Расскажи.

Ева встала, взяла свой бокал и вернулась на диван. Глоток вина смочил пересохшее горло и немного успокоил нервы. Она предостерегала себя, что усталость изматывает и делает уязвимой, но не рассказать уже не могла.

— Вызов поступил, когда я была в полуквартале от того места. Я как раз только что расправилась с очередным делом, а диспетчер обращался к ближайшей машине. Бытовое насилие — это всегда страшная возня, но я оказалась совсем рядом. Я приняла вызов. Меня встретили соседи — они выскочили на улицу и говорили все одновременно…

Она снова переживала ту кошмарную сцену в мельчайших подробностях.

— А потом появилась женщина в ночной рубашке, вся в слезах. На лице следы побоев, на руке рана… Соседка пыталась ее перевязать, но кровотечение было такое сильное, что я велела вызвать «Скорую». Женщина твердила: «Она у него! Он схватил мою малышку!»

Ева сделала еще один глоток.

— Женщина схватила меня за руку, пачкая своей кровью, кричала, рыдала, требовала, чтобы я его остановила, спасла ее ребенка… Наверное, мне следовало вызвать подмогу, но время было дорого. Я побежала вверх по лестнице. С третьего этажа, где он заперся, доносились его вопли. Он был совершенно безумен! Мне показалось, что я слышу детский крик, но, возможно, это была галлюцинация.