Обнаженная смерть

— Он — дока в охранных системах, Фини, и к тому же разбирается в оружии — старинном оружии. Кроме того, он в курсе событий в нашей структуре: сумел узнать, кому поручено расследование, за считаные часы после первого убийства. Не оставляет ни отпечатков, ни выделений. Ни одного лобкового волоска! Что ты на это скажешь?

Фини попыхтел, покачался на каблуках.

— Полицейский, военный, сотрудник правительственной охраны. Или любитель, разбирающийся в системах безопасности: таких тоже хватает. Или преступник-профессионал. Хотя это вряд ли.

— Почему вряд ли?

— Если человек зарабатывает на жизнь преступными действиями, зачем убивать? В обоих преступлениях не заметно корыстного мотива.

— А может, он в отпуске и резвится, — пробурчала Ева.

— Я по наводке банка данных проверил шесть человек, совершавших преступления на сексуальной почве. Ни один не подходит. Извращенцы — тоже, хотя для самообразования их не вредно изучить. Больше всех мне понравился один бедняга из Детройта. Он успел убить четырех женщин. Любил познакомиться со скучающей особой, проводить домой, накачать транквилизаторами, раздеть и обрызгать с ног до головы фосфоресцирующей красной краской.

— Вот псих!

— А это, между прочим, смертельно: кожа должна дышать. Пока жертва задыхалась, он с ней забавлялся. Не насиловал, нет: ни спермы, ни признаков сексуального проникновения. Просто лапал ручонками.

— Меня сейчас вырвет!

— А он знай себе лапает. Но с одной перевозбудился, поторопился, взялся оглаживать, пока она не обсохла, и содрал красочку. Она, натурально, ожила и начала носиться по комнате. Он испугался и сбежал. Девица голая, вся в краске, шатаясь от транквилизатора и от страха, все-таки выбежала на улицу и принялась голосить. Ее быстро отловила патрульная машина — благо она мерцала в темноте, как светлячок, — и начала поиск. Наш псих находился всего в двух кварталах. Его поймали…

— Избавь от подробностей!

— …с поличным — с краской на ладошках. Представляешь?

Ева закатила глаза, и Фини решил, что полицейские мужского пола лучше оценят юмор ситуации.

— В общем, не исключено, что мы тоже имеем дело с извращенцем. Я еще раз пройдусь по картотеке. Вдруг повезет? Извращенец — это все-таки лучше, чем полицейский.

— По-моему, тоже. — Она поджала губы и покосилась на него. — Кстати, у тебя самого, кажется, есть небольшая коллекция старого огнестрельного оружия.

Фини протянул ей сложенные кулаки.

— Все, сознаюсь. Бери меня тепленького!

— Перестань! Лучше скажи: ты знаешь других полицейских-коллекционеров?

— Кое-кого. Это дорогое удовольствие, так что они собирают по большей части репродукции. Кстати, о дороговизне… — Он потрогал ее рукав. — Хороша рубашечка! Тебе что, повысили жалованье?

— Это не моя. — Ева сама удивилась, что даже не покраснела. — Проверь их, Фини. Тех, кто собирает настоящее оружие.

— Знаешь, Даллас… — При мысли, что придется копать под коллег, ему стало не до смеха. — Я этого терпеть не могу.

— Я тоже. Но ты все равно проверь. Пока что нью-йоркских.

— Ладно. — Фини тяжело вздохнул, гадая, отдает ли она себе отчет, что в списке будет фигурировать и он. — Представляю, какой будет денек после такого начала! А у меня для тебя подарок, детка. Вхожу — на столе сообщение. Наш шеф ждет к себе начальника управления и приглашает на посиделки нас с тобой.

— Пошли они!

Фини посмотрел на часы:

— У нас есть пять минут. Советую надеть свитер или еще что-нибудь, а то Симпсон увидит твою рубашечку и решит, что нам тут переплачивают.

— И ты пошел!

Эдвард Симпсон выглядел внушительно: более шести футов ростом, подтянутый, вьющиеся каштановые волосы, подернутые сединой, любитель темных костюмов и ярких галстуков.

В управлении было хорошо известно, какие детали его внешности являются результатом усилий личного косметолога. К ним относились серьезные глаза стального цвета — согласно опросам, этот оттенок внушал избирателям доверие, — а также рот в виде требовательной запятой. При одном взгляде на него в голову приходила мысль о властности и силе.

Но те, кто знал о его неуклюжих телодвижениях в политике, удивлялись, как можно так небрежно расходовать столь солидный капитал.

Симпсон сел, положив перед собой ухоженные руки с тремя золотыми кольцами на длинных пальцах.

— Майор, капитан, лейтенант, мы находимся в щекотливом положении, — начал он деланым, актерским голосом.

Актерским был не только его голос, но и замашки. Симпсон выдержал многозначительную паузу, наградив каждого в отдельности мужественным взглядом.

— Вы знаете, как пресса падка на сенсации, — продолжил он. — За пять лет, что я возглавляю полицию города, преступность снизилась на пять процентов. Это целый процент в год! Однако последние события наверняка дадут прессе возможность забыть об этом очевидном прогрессе. Газеты уже сейчас надрываются, живописуя два последних убийства. В статьях ставится под сомнение эффективность следствия и задаются неприятные вопросы.

Уитни, презиравший Симпсона всем существом, бесстрастно ответил: