Обнаженная

– Мнѣ не хотѣлось умереть безъ того, чтобы не высказать тебѣ всего. Я умираю, зная все. He вскакивай… не протестуй. Ты знаешь мою власть надъ тобою. Много разъ видѣла я ужасъ въ твоихъ глазахъ при видѣ того, съ какою легкостью я читаю твои мысли… Давно уже убѣдилась я въ томъ, что все кончено между нами. Мы жили, какъ двѣ Божьихъ скотинки, ѣли вмѣстѣ, спали вмѣстѣ, помогали другъ другу по необходимости… но я заглядывала въ твой внутренній міръ, въ твое сердце… тамъ не было ничего, ни воспоминанія, ни искры любви. Я была для тебя женщиною, хорошею подругою, которая ведетъ хозяйство и избавляетъ тебя отъ мелкихъ жизненныхъ заботъ. Ты много работалъ, чтобы окружить меня комфортомъ, чтобы я была довольна и молчала, оставляя тебя въ покоѣ. Но любовь?.. Ея не было никогда. Многіе живутъ такъ, какъ мы… многіе, почти всѣ. Но я не могла; я воображала, что жизнь совсѣмъ не то. Мнѣ не жаль поэтому умирать… He выходи изъ себя, не кричи. Ты не виноватъ, мой бѣдный Маріано… Мы сдѣлали большую ошибку, поженившись.

Она говорила мягко и нѣжно, словно была уже въ другомъ мірѣ, не упоминая изъ великодушія о жестокости и эгоизмѣ въ той жизни, съ которою разставалась. Такіе люди, какъ онъ, были исключеніями; имъ слѣдовало жить одиноко, особою жизнью, какъ растутъ большія деревья, которыя высасываютъ изъ почвы весь сокъ и душатъ всякое растеніе, попавшее въ сферу ихъ корней. Но она сама была недостаточно сильна для такого одиночества; ея слабая натура нуждалась въ тихой нѣжности, во взаимной любви. Ей надо было выйти замужъ за обыкновеннаго человѣка, за простое существо, какъ она сама, безо всякихъ высшихъ стремленій, со скромными, обыденными требованіями. Художникъ же увлекъ ее за собою, сбилъ съ легкаго и обычнаго пути, по которому идетъ большинство людей, и она упала на полдорогѣ, состарившись въ расцвѣтѣ молодости и не вынеся этого пути, который превышалъ ея силы.

Реновалесъ волновался, не переставая протестовать.

– Какія глупости ты говоришь! Ты бредишь. Я всегда любилъ тебя, Хосефина. Я люблю тебя…

Но глаза ея заискрились гнѣвомъ и приняли жесткое выраженіе.

– Замолчи, не лги. Я знаю о кучѣ писемъ, спрятанныхъ въ шкафу за книгами въ твоей мастерской. Я прочитала всѣ по очереди. Я знала, куда ты пряталъ эти письма, когда ихъ было всего три. Теперь ты видишь, что я знаю все, касающееся тебя, что я имѣю власть надъ тобою, что ты ничего не можешь скрыть отъ меня. Я знаю о твоей любви…

У Реновалеса застучало въ вискахъ, и полъ зашатался подъ его ногами. Что за чародѣйство!.. Эта женщина обладала такимъ инстинктомъ, что обнаружила даже существованіе тщательно скрываемыхъ писемъ!

– Все это ложь! – закричалъ онъ энергично, чтобы скрыть свое смущеніе. – Никакой любви у насъ не было. Если ты читала эти письма, то знаешь не хуже меня, въ чемъ тутъ дѣло. У насъ чисто дружескія отношенія. Это просто письма полусумасшедшей подруги.

Больная печально улыбнулась. Въ началѣ это была дружба, даже меньше, нехорошее развлеченіе капризной бабы, которой нравилось играть знаменитымъ человѣкомъ и вызывать въ немъ юношескую страсть, Она хорошо знала подругу дѣтства и была увѣрена сперва, что дѣло не пойдетъ дальше. Ей было жаль только бѣднаго стараго графа, идіотски влюбленнаго въ жену. Но потомъ произошло что-то неожиданное, спутавшее всѣ ея расчеты и предположенія, что-то непонятное. Теперь Конча была любовницею мужа.

– He отрицай, это напрасно. Именно эта увѣренность убиваетъ меня. Я догадалась о происшедшемъ, увидя, какъ ты задумываешься со счастливою улыбкою на губахъ, словно упиваясь чудными мечтами. Я догадалась по твоему веселому пѣнію съ ранняго утрэ, какъ только ты просыпался, по запаху, который ты приносилъ съ собою и отъ котораго никогда не можешь отдѣлаться. Мнѣ не нужно больше писемъ. Мнѣ достаточно чувствовать этотъ запахъ измѣны и грѣшнаго тѣла, съ которымъ ты не разстаешься теперь. Ты, бѣдный, возвращался домой, воображая, что все остается за дверьми, а запахъ ея выдаетъ тебя… Мнѣ кажется, что я и сейчасъ чувствую его.

И она расширяла ноздри, вдыхая запахъ съ болѣзненнымъ выраженіемъ и закрывая глаза, какъ будто не желая видѣть тѣхъ картинъ, которыя онъ вызывалъ передъ ея глазами. Мужъ продолжалъ оправдываться, убѣдившись въ томъ, что у нея нѣтъ иныхъ доказательствъ его измѣны. Все это ложь, одна ложь!

– Нѣтъ, Маріано, – прошептала больная. – Она живетъ въ тебѣ, она наполняетъ твои мысли. Я вижу ее и сейчасъ. Прежде ея мѣсто было занято тысячью разрозненныхъ фантастическихъ образовъ, иллюзіями по твоему вкусу, голыми женщинами, нагими тѣлами, которымъ ты поклонялся. Теперь же она заполняетъ все; твои мечты воплотились въ живую женщину… Оставайтесь и будьте счастливы! Я ухожу… для меня нѣтъ мѣста на этомъ свѣтѣ.

Она помолчала немного, и глаза ея снова наполнились слезами, при воспоминаніи о первыхъ счастливыхъ годахъ совмѣстной жизни.