Обнаженные чувства

Он возвратился из воспоминаний в настоящее. Да, на этот раз они были одни, сейчас не место и не время для темных мыслей. Вновь он ощущал запах ее волос, легко надушенных. Неожиданно он начал перебирать их, купаясь в их нежной шелковистости. Для него было весьма необычно быть таким внимательно-нежным, очаровывать поцелуями и ласками женщину, которую ведешь в постель. Обычно он не тратил времени и усилий на прелюдии — те женщины, которых он брал, знали, на что идут, так к чему же было все это? Но теперь, помня о своих обещаниях, находясь во власти новизны ощущений, он стоял и просто целовал ее, его руки ласкали ее волосы. Он дождался момента, когда она сама начала целовать его и ее тело начало льнуть к нему.

— Хорошо, давай устроимся поудобнее, — прошептал он в ее ухо.

Он взял ее на руки и положил на огромную кровать, ожидающую их. Она лежала, закрыв глаза, повернув голову на бок, пока он снимал с нее одежду, стараясь делать это как можно нежнее.

Тело Евы было цвета слоновой кости, кожа была гладкой, словно полированная. Его губы ласкали ее груди, подбираясь к ложбине, пролегшей между ними, а пальцы порхали по ней, двигаясь в поисках нежных углублений, от чего ее тело начало совершать волнообразные движения, откликаясь на его ласки. Но когда он коснулся губами нежного основания ее стройных ног, она вздрогнула и сомкнула их, моля его: «Нет… нет не здесь, не сейчас…»

Она тоже помнит? Понимая это и желая добиться новой волны ответной чувственности от нее, он вновь вознесся к вершинам ее нежных полукружий, чувствуя, как отвердели пестики ее розовых распустившихся цветков, как участилось ее дыхание…

Не в силах больше томиться в ожидании, разрываясь от нетерпения, он накрыл ее своим телом, утопая в пьянящей мякоти ее существа.

Он старался заставить себя быть как можно нежнее к ней, но для них обоих было невозможно избавиться от воспоминаний о том, что произошло когда-то между ними, о том, как он силой брал ее израненное, сопротивляющееся тело, хотя на этот раз она не отбивалась от него и ее руки покорно лежали на его плечах.

Ева отвернулась, чтобы не смотреть на него, на белизне подушки резко выделялся ее профиль с прикушенной от напряжения нижней губой. Она здесь для того, чтобы забыть Дэвида, выбросить его из головы, однако ее память подводила ее, вновь и вновь воскрешая последний раз, когда она была в постели с Дэвидом: как ее тело было исполнено желания, стремилось прижаться к нему так, будто хотело слиться с его плотью, а ее душа — с его душою. С отчаянием она думала о том, что она не может ответить на ласки Брэнта так, как ей хотелось бы. Его тело было слишком требовательным, словно принуждая ее делать движения чисто механически, без участия ее души.

Почему она вдруг начала отстраняться от него? Брэнт познал за свою жизнь слишком многих женщин, чтобы почувствовать, что, несмотря на ее старательные движения в лад задаваемому им ритму, она не достигнет удовлетворения. Еще надо долго-долго ждать. Вдруг он осознал, насколько он необуздан и эгоистичен; его охватило острое желание узнать, что творится там, в ее душе, за крепостной стеной ее закрытых глаз. Нет, он не будет ждать ее. К черту эту ерунду насчет самоконтроля, приглушенного огня и сдерживания себя, пока женщина достигнет высшей точки. Разве Сил не говорила ему всегда: «Просто делай, делай, милый, и заканчивай, когда подступит, когда чувствуешь, что не можешь остановиться. Ведь главное — это твое чувство».

Он всегда так и делал, не беспокоясь о женщине, которая была с ним в тот момент. Он слишком привык презрительно отмечать про себя: либо женщина горяча, пылает от желания и готова достичь блаженства с ним, либо — нет. В последнем случае — тем хуже для нее. Бывало, когда он ждал, но лишь потому, что это нужно было ему самому, потому что он сам так хотел, задерживая пик своего сладострастия, чтобы потом разрядиться в сотню раз мощнее, до боли упоительнее. Он всегда завершал акт любви лишь для себя. Единственной женщиной, с которой он старался слиться полностью, была Сил…

Теперь, когда он был с Евой, он понимал, что она не была готова и еще долго не будет готова для слияния с ним; он уже с нетерпением предвкушал следующий раз, желая закончить скорее их соитие, чтобы поговорить с ней, постараться пробить брешь в этой проклятой стене, которую она воздвигла между ними. Обняв ее за упругие нижние полукружия, он приподнял ее тело для последнего своего усилия, расслышав ее приглушенный протестующий возглас.