Обнаженные мужчины

– Есть что-нибудь новенькое в мире знаменитостей? – осведомляется она.

Я с минуту размышляю.

– Энди Руни попал в большую беду. Он дал расистский комментарий или что-то в таком роде, я возился с двадцатью заметками на эту тему.

– А что еще?

Я снова задумываюсь.

– Принцесса Стефания поссорилась с папой из-за своего бойфренда-охранника. Я забыл его имя. Статьи на эту тему попались мне всего пять раз. А вот про украденные туфли Джулии Робертс – около двадцати пяти раз. Новое шоу Бенни Хилла – пятнадцать раз. Вечеринка у Лиз Тейлор – тридцать раз. А еще…

– Ты хочешь цыпленка с каперсами или без? – перебивает меня Шарлотта.

– С каперсами, – рассеянно отвечаю я. Уставившись в потолок, я думаю о своих вырезках, и на глаза наворачиваются слезы. Я мог бы побеседовать об этом с Шарлоттой. Мог бы спросить, что, по ее мнению, мне следует сказать или сделать на работе, чтобы они перестали занимать меня вырезками. Шарлотта – психолог. Но она такая же мягкая, как я. Она – домашний сыр, напоминаю я себе. Она бы дала мне сырный ответ. Я ничего не говорю. Я слишком подавлен, слишком одинок. Я заставляю себя думать о леди Генриетте, художнице, пишущей обнаженных мужчин. Даже мысль о ней и о нашей встрече в субботу больше не подбадривает меня. Я боюсь, нервничаю и испытываю тревогу. Зачем я согласился ей позировать? Это принесет мне лишь унижение, вероятно, даже повергнет в ужасное смятение. Возможно, – с ужасом думаю я – меня даже отвергнут. Когда леди Генриетта, художница, пишущая обнаженных мужчин, увидит меня, Джереми-личинку, в обнаженном виде, она, быть может, наотрез откажется меня писать и скажет: «Простите, я ошиблась. Рот вовсе не дает представления об обнаженном теле. Он не дает ключа. Простите». Что я на это отвечу? Следует ли мне сказать: «Ну что же, я позволю вам написать мой рот, если хотите»?

Я прикрываю глаза рукой.

– Что-то не так? – спрашивает Шарлотта. От неожиданности я отдергиваю руку.

– Это все из-за вырезок, – лгу ей я. – Ненавижу вырезки.

– Бедняжка. Мы должны поговорить об этом. Нам нужно придумать, что бы такое тебе сказать этим монстрам, которые тебя эксплуатируют. Но ужин уже готов, так что почему бы тебе не вымыть руки и не сесть за стол, как пай-мальчику?

– Да, мамочка, – говорю я, чтобы доставить ей удовольствие.

Я сажусь за стол.

– Ты забыл вымыть руки, – напоминает она.

– Нет, не забыл.

– Да, забыл. Ты забыл сходить в ванную и вымыть руки. Ты встал с постели, прошел прямо к столу и уселся. Наверно, ты немного рассеян после всех этих вырезок, Джереми. А теперь сбегай и вымой руки, пока не остыл цыпленок.

– Шарлотта, я не забыл вымыть руки. Я не сделал это просто потому, что у меня не было желания.

– Ты же не можешь есть немытыми руками.

– Это что-то новенькое. Раньше ты никогда не говорила о мытье рук.

– Это потому, что я всегда думала, что ты их моешь.

– Шарлотта, я должен сделать признание. Я никогда не мою руки после того, как хожу в уборную.

Она некоторое время молча смотрит на меня в изумлении, затем медленно произносит:

– Это совершенно неприлично.

– Но я мою руки после того, как занимаюсь газетными вырезками. Может быть, это компенсирует?

– Нет. Это совершенно неприлично, – повторяет она.

– Чтобы сделать тебе приятное, я пойду вымою руки.

Я встаю и иду мыть руки. Возвращаюсь и сажусь. Она все еще стоит, не отрывая взгляд от стола.

– Что не так? – спрашиваю я.

– Это совершенно неприлично, Джереми. Я не уверена, что смогу теперь есть.

– Расслабься, – говорю я, похлопав ее по локтю. – Немного дерьма на руках – это еще не конец света. В этом есть что-то здоровое.

– Это ненормально. Я беспокоюсь о тебе, Джереми, – медленно качает она головой.

– Ну ладно, давай есть, – предлагаю я, пытаясь сменить тему. – Садись же, дорогая. Цыпленок стынет.

Она продолжает стоять, все еще качая головой.

– С тобой все в порядке? – осведомляюсь я.

– Нет, совсем не в порядке. Ты меня беспокоишь, Джереми.

– Почему? Ты полагаешь, что у меня психические нарушения? – Я издаю смешок.

Она перестает качать головой и пристально смотрит на меня, ничего не отвечая.

– Что? – спрашиваю я настороженно, набив рот цыпленком. – Ты считаешь, что у меня не все в порядке с психикой? Ты думаешь об этом?

– Да.

– Потому что я не всегда мою руки?

– После того, как ходишь в уборную, Джереми. Это признак. Это кое-что означает.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? Может быть, меня нужно наказать, чтобы я излечился. Ты бы хотела меня отшлепать? – спрашиваю я с игривой улыбкой, чтобы она расслабилась.

Она печально смотрит на меня.

– Никакое наказание тебя не излечит. Ты должен найти силы в себе самом.