Обнажённый Бог: Феномен

– Замедлите наступление, – сказала княгиня Кирстен. – Я хочу, чтобы цифра потерь снизилась до самого минимума.

– Да, мадам. Слушаюсь. И благодарю вас.

– Вы этого хотели?

– Мы здесь не для того, чтобы вернуть землю, мадам. Освобождение касается только людей.

– Знаю. Надеюсь, Экейша нас простит.

– Я уверен в этом, мадам. Эденисты прекрасно нас понимают.

– Хорошо. Еще я хочу, чтобы взводам сержантов дали передышку между атаками.

– Это еще больше замедлит наше продвижение.

– Знаю, приходится с этим мириться. Не беспокойтесь о политической и технической поддержке, генерал. Надеюсь, вы получите все до самого конца, каким бы он ни был.

– Да, мадам, – сообщение закончилось. Он оглядел старших офицеров, обедавших рядом с ним, и медленно улыбнулся. – Все в порядке.

С высоты на землю смотрели холодные немигающие глаза машины. Мультиспектральное зрение, свободно проникая сквозь редеющие облака, различило маленькую группу теплых фигур. Но именно здесь отчетливость и пропадала. Вокруг все просматривалось до мелочей: и запутанные корни упавших деревьев, и четырехколесный вездеход, почти всосанный серо-голубой грязью, и даже вывернутые из земли большие камни, уносимые вдаль быстрыми ручейками густой грязи. Фигуры же обволакивал мерцающий воздух. Инфракрасные лучи были здесь не полезнее горящих свечей. И какие бы фильтры ни применял AI, определить хотя бы количество шедших по грязи фигур не удавалось. Судя по ширине искажающего поля и замерам термального отпечатка, остававшегося позади, число это могло быть от четырех до девяти.

Стефани знала: спутники-шпионы здесь, вот они, выгнулись дугой от горизонта до горизонта. И дело было не столько в их физическом присутствии (ощущение это пропало вместе с облаком и ментальным единством одержимых), она чувствовала их непреклонное намерение, нарушавшее гармонию мира, поэтому держалась настороже. Приятели ее испытывали то же самое. Ощущения эти мешали им, словно надоедливые мухи, от них хотелось отмахнуться рукой. Правда, не спутники были их главной проблемой. Куда большая опасность исходила от сержантов, приблизившихся к ним на расстояние двух миль. Они подходили ближе, все ближе. В стремлении своем они были настоящими машинами.

Сначала Стефани старалась не обращать на них внимания. Это была бравада, почти ей не свойственная. А когда добрались до укрытия (сухого!) в виде амбара, осмелели и остальные. Амбар находился на невысоком холме, низенькое строеньице с каменными стенами и плоской крышей. Добирались они до него с тех пор, как вышли из долины, пять нескончаемых часов. Макфи считал это лишним доказательством того, что шли они по дороге. Спорить с ним больше никому не хотелось. Никто не произнес ни слова. Ноги дрожали от изнеможения, и даже энергистическая сила была им уже не помощницей. Они давно поняли, что за приращение сил им придется потом расплачиваться.

Амбар встретился как нельзя кстати: силы их были на исходе. Увидев сквозь пелену дождя его темные, неясные очертания, они пошли к нему угрюмо и целеустремленно. Поначалу помещение мало чем защищало от погоды: многочисленные панели сорвало ветром, а пола под толстым слоем грязи не было видно. Все это, однако, не имело значения: в их положении это было настоящее спасение.

Все исправила энергистическая сила. Грязь с пола поднялась на стены и, заклеив пробоины, превратилась в камень. Дождь они отогнали и даже завывание ветра утихомирили. Чувство облегчения вновь их объединило. Об унизительном бегстве из долины почти забыли. И даже старались не обращать внимания на звучавшие в мозгу время от времени ужасные крики: это очередная душа в ноль-тау вылетала из одержанного ею тела. Выйдя из помещения, пошли на разведку в поисках еды, вычистили перепачканные грязью овощи, вымыли и приготовили мертвую рыбу.

Стих дождь, скрип сержантских сапог приближался все неотвратимее. Еды почти не осталось. С начала кампании прошла неделя. Они покинули амбар и пошли по еле намеченной контурной линии, которую Макфи упорно называл дорогой. Прожив несколько дней под хлипкой крышей, они никак не предполагали масштабы бедствия, вызванные потопом. По долинам пройти было совершенно невозможно. Повсюду скользили и булькали огромные грязевые потоки, всасывая и поглощая все, что встречалось на их пути.