Обними меня на рассвете (ЛП)

— Нет. Это еще одно условие. Ты возвращаешься к Шоку.

— Что?

Она думала, что Брэм будет аплодировать ей за то, что она бросила человека, которого никто не любил и которому никто не доверял.

— Ты будешь нуждаться в энергии гораздо чаще. Он даст ее тебе.

Анка колебалась. Она вспомнила те первые несколько дней после образования Братьев Судного дня. Лукан возвращался домой с учений Маррока совершенно измученным. Каждый вечер он заваливал ее в постель, проводя в ней часы, превращая тело пары в сладкую пену желания, а потом занимался с ней любовью, пока они оба не наполнялись энергией до краев. Они засыпали в изнеможении, свернувшись калачиком. Это были тревожные дни, но очень счастливые, наполненные Луканом и его потребностью в ней.

Улыбка, которая уже прокралась на ее лицо, увяла. Теперь она собиралась вступить в бой, потратить энергию на тренировки — и ей нужно будет пополнять свою энергию так же часто, как когда-то Лукану. Неужели ему все еще требуется столько энергии? Она поморщилась от боли, вызванной этой мыслью.

— Я найду суррогата, — хотя она и сочла эту мысль неприятной. Позволить какому-то странному волшебнику лапать себя… в отличие от большинства ее вида, у нее было всего два любовника. Шок был ее первым, видел, как она переходит в магию, и заботился о ней, пока она не вступила в брак с Луканом. После жестокого насилия со стороны Матиаса и ста лет спаривания она не знала, как примет прикосновение другого волшебника.

Брэм покачал головой:

— Какими бы ни были проблемы с Шоком, он будет охранять тебя, когда ты не здесь. У меня нет ни сил, ни средств, чтобы беспокоиться о тебе ночью, когда ты будешь в одиночестве или с каким-нибудь странным волшебником, который может доставить тебя к Матиасу. Я могу ненавидеть Шока, но он никогда не захочет видеть, как ты страдаешь. Кроме того, я знаю, что Шок способен дать то, что тебе нужно.

Анка сглотнула. Если бы Брэм знал хоть половину… Шок не только дал ей то, что она хотела, и теперь жаждала очистить свою душу, но он использовал это как оружие, давая это скупо, сдерживая, пока она не уступила бы всем его требованиям в данный момент, и она сладко умоляла. Ни один суррогат не мог дать ей того, что мог дать Шок. Они, наверное, придут в ужас, если она скажет.

Если она хочет сразиться с Матиасом и отомстить, ей придется подавить свою гордость.

— Ладно. Тогда я вернусь к Шоку.

— Я позволю тебе тренироваться с нами. Что касается того, будешь ли ты сражаться… это будет зависеть от меня, Маррока и от того, кто учит. Если мы решим, что ты не готова, ты останешься здесь. Это не демократия.

С Брэмом вообще никогда ее не было. Она должна заслужить право сражаться.

— Не нянчься со мной, потому что я женщина или потому что я бывшая пара твоего лучшего друга.

Он улыбнулся:

— Пощады не просят, пощады не дают.

Анка резко кивнула ему, и Брэм оглядел ее. Она помнила о своей скромной бежевой юбке, изящных каблуках, шелковой блузке, буйстве кудрей. Не говоря ни слова, он перечислил все, что не соответствовало ее гардеробу и внешнему виду.

— Я буду одета во что-нибудь подходящее.

Он кивнул, как будто это было само собой разумеющимся.

— И приходи с энергией. Если ты не готова, то свободна.

Энергия. От Шока. Сегодня вечером. Отлично.

Брэм уставился на нее, приподняв бровь, и Анка не сразу поняла, что ее отпустили. Она повернулась и пошла прочь от поместья Брэма, а затем телепортировалась обратно в то единственное место, к тому единственному мужчине, которого она боялась просить снова. Но она не сомневалась, что Шок заставит ее просить за все, что он ей даст. И ему это чертовски понравится. Когда она открыла его дверь, на глаза навернулись слезы.

***

Приглашение присоединиться к Брэму в его кабинете пришло не слишком скоро. Лукан был готов сойти с ума. Что, черт возьми, Брэм сказал Анке?

Прежде чем он смог противостоять своему другу, к нему присоединились остальные Братья Судного дня, многие были со своими парами. Оливия свернулась калачиком на коленях Маррока на диване в углу, человек-воин, несомненно, наслаждался редкой возможностью прикоснуться к ней в середине дня. В комнату вошел Айс, держа Сабэль за руку. Она выглядела раскрасневшейся и безумно счастливой. Лукана пронзила зависть — и странное облегчение. Он хотел того же, что и они, но был рад, что Сабэль отказалась спариваться с ним после того, как Анка была потеряна. Да, этот шаг был бы политически целесообразным. Это помогло бы магическим миру. Но они сделали бы друг друга несчастными.

Рейден и Ронан оба подались вперед, ударив его кулаками.

— Где Кари и Табита? — спросил он.

— Кари в «Ведьминском вареве», готовится к пятничной вечеринке, — сказал Ронан, пара женщины из бара, которым она владела и управляла в Лондоне.

— А Табби плохо себя чувствует. Я думаю, что ребенок, растущий внутри моей жены, уже устроил ей ад.

— Это послужит тебе хорошим уроком, если это будет девочка, — хихикнул Ронан своему близнецу.

Рейден ударил брата по плечу чуть сильнее, чем в шутку. Брэм прервал его, откашлявшись и послав им многозначительный взгляд.