Обними. Поклянись. Останься

Пока я разуваюсь, меня пытается подбить кот. Варя назвала его Леоном. Они с Даной подобрали его на какой-то мусорке. Принесли домой шоколадный комок, который спустя девять месяцев превратился в метиса мейн-куна с какой-то огромной собакой. Я в жизни таких больших котов не видел. Мы не особо с ним ладили, потому что кот меня игнорировал, считая своей хозяйкой Варю. Меня он использовал в роли футбольных ворот, в которые каждый раз забивал гол, как только я приходил домой.

— Леон, сгинь, — раздраженно проворчал я, пытаясь добраться до своей жены.

Если бы знал, что меня там ждало, остался бы с Леоном.

Дело в том, что сегодня был важный день. Наша дочь — Варя, шла в первый класс. Рано утром меня отправили скупать цветы для учительницы, а заодно и полмагазина продуктов по пожеланиям Даны. Дальше по плану был отвоз моих женщин на линейку и вечерний променад с финалом в местном уличном кафе в честь Первого сентября. Мы все распланировали, и я точно помнил, что среди огромного перечня моих обязательств не было «сделай косички Варе, а то я не успеваю».

Я бы домой не вернулся, если заранее был про такое предупрежден. Но Дана была неумолима. Пояснив важность моего участия тем, что она не успевает клубнику доесть, любимая вручила мне расческу с резинками и выставила нас с дочерью в коридор перед зеркалом — красоту наводить.

Варя наградила меня сочувственным взглядом и покорно присела на стул, отдаваясь полностью в мои руки. Пересекшись с ней взглядом в зеркале, словил флэшбек, вспоминая события годовой давности. Тогда она впервые назвала меня отцом.

* * *

— Ну, молодец! Герой! Все знаешь, только что ты со своей правдой делать собрался? — прохрипел я и закашлялся, продолжая закрывать Варе уши. Слышала она конечно все, но я пытался уберечь ее.

— Да ничего. Меня чужие дела не волнуют, — он потер кончик носа. Ширялся что ли? — В отличие от тебя. Тебе везде надо! Ты же привык все контролировать у нас, ублюдок! — рявкнул и хотел меня пнуть ботинком, но запнулся, посмотрев на Варю. Что-то человеческое в этом жалком отрепье все-таки было.

— Уведи ее, потом закончишь, — произнес я и осторожно освободил Варю. Она осмотрелась по сторонам, жмурясь, словно только что проснулась и замерла, рассмотрев Игната перед собой.

— Дядя Игнат, а почему у тебя в руках пистолет? Ты что, с дядей Глебом поругался? — она попятилась обратно ко мне и прижалась, трясясь от страха.

— Уже дядя? — хмыкнул Игнат. — А раньше папой меня звала. Выбрала, значит, свою сторону? Тебе тоже дорог этот…?

Вопрос был риторический. Никифоров не идиот и видел, как девочка реагировала на него и прижималась ко мне, а я в этот момент готов был принять смерть с его рук, потому что устал от своей беспросветной тьмы. Или это потеря крови с болевым шоком дали свои плоды, но я в тот момент понял, что мне все надоело. Если бы не я, то ничего не было. Погибли люди, потому что я привел хвост. Господи, как же я устал…

Давай, уводи ее уже.

Я был уверен, что Игнат вернет девчонку матери. Им он зла уже не причинит.

Уводи и заканчивай, не давай мне надышаться перед смертью, я и так дышал уже сполна. Больше тех, кто это заслуживал.