Обновленная земля

Фридрихсгайм представлял собою высокий приветливый замок, окруженный большим парком. Перед белым крыльцом лежал огромный каменный лев. И Фридрих опять вспомнил слова маленького сынишки разносчика, когда зашла речь про льва Иегуды. Мальчуган сказал тогда: Иегуда опять может вернуть то, что было у него. Наш старый Бог еще жив!.. И мечта его исполнилась…

Когда Давид с своими гостями вошел в ворота, привратник нажал кнопку звонка, и на крыльце их встретили два лакея.

– Попросите барыню и барышню вниз – распорядился Давид, и один из лакеев тотчас пошел наверх по широкой устланной коврами лестнице. Второй лакей распахнул перед гостями двери из светлого обширного вестибюля в гостиную. Они вошли в большую высокую комнату, украшенную великолепными произведениями искусства. Стены обтянуты были розоватым шелком; живописными группами стояла мебель тонкой художественной работы. С потолка, играя золотом и хрусталем, спускалась электрическая люстра. В зеркальные стекла окон широкими волнами вливался яркий свет. За окнами мягко зеленела лужайка с цветочными клумбами вплоть до мраморной балюстрады, за которой ласково голубело безбрежное море; По обеим сторонам входной двери стояли два серебряных канделябра величиною в человеческий рост. В узком простенке висела большая картина, изображающая старика и старуху в простых темных платьях…

– Это мои родители! – сказал Давид, заметив, что Левенберг смотрит на картину.

– Я никоим образом не узнал бы их ответил Фридрих улыбаясь.

– А это кто? – он указал на висевший над камином писанный масляными красками портрет молодой женщины поразительной красоты.

– Это сестра моя, Мириам. Вы сейчас же убедитесь, схож ли портрет с оригиналом.

В то же мгновенье в дверях показалась Мириам и цветущая молодая женщина, жена Давида.

– Сара, Мириам – взволнованным голосом обратился к ним Давид. – У нас дорогой нежданный гость, и этот день принес мне величайшую радость в моей жизни. Угадайте, какое счастье послала нам судьба! Угадайте, кого вы видите перед собою! Того, кого мы считали умершим, нашего благодетеля, нашего спасителя.

Дамы с недоумением смотрели на гостей.

– Неужели… неужели Фридрих Левенберг? – нерешительно спросила молодая девушка…

– Он сам. Мириам! Он сам! Вот он!

Она быстро подошла к гостю и протянув ему обе руки, радостно и сердечно приветствовала его, как старого доброго друга.

Ему и странно и отрадно было слышать свое имя в этих милых девичьих устах. И ему показалось на миг, что это все сон, что он в грезах очутился в этом волшебном месте, среди этих чудесных людей.

– А это мистер Кингскурт, друг доктора, следовательно и наш друг и драгоценный гость. Давид в нескольких словах рассказал дамам, как он в гавани обратил внимание на двух иностранцев и тотчас узнал Фридриха. Он мальчиком еще глубоко запечатлел в своей памяти его черты, и к тому же Фридрих в сущности мало изменился. В отель, разумеется, они ни в каком случае не переедут, весь его дом в их распоряжении.

Сара хотела тотчас же проводить гостей в отведенные им комнаты. Но Давид не хотел ни на минуту расставаться с ними и сам повел их наверх.

– Пойдемте! Я хочу вам показать молодого человека, которого также зовут Фридрихом.

Все пятеро поднялись в первый этаж. Перед последней дверью в коридоре Давид остановился.

– Здесь помещается сия особа – сказал он с счастливой улыбкой.

Это была большая белая комната. Посередине восседал на высоком детском стуле румяный, толстощекий мальчуган. Он сбросил с ножек туфельки и усердно. болтал толстыми ножками, надеясь очевидно, таким способом сбросить и чулочки. Перед ним стояла пожилая няня с тарелкой молочной каши, и ребенок плескал по ней ложкой, считая это занятие, вероятно, и важнее и занимательнее самого процесса еды.

– Этот глупыш – мой сын Фридрих – честь имею представить! – сказал Давид, и в первый раз еще гости уловили в его голосе горделивые нотки.

Но Фридрих младший уронил ложку. Внимание его всецело поглотила белая борода Кингскурта. Он радостно вскрикнул и потянулся к старику обеими ручонками, Кингскурт протянул ему указательный палец, и малыш решительно и крепко ухватился за него.

Все направились обратно к двери, только Кингскурт не трогался с места.

– Что же вы, мистер Кингскурт!

– Да, этот озорник меня не пускает! – ответил он, видимо польщенный вниманием малыша, и битый час еще пробыл в его комнате..