Обноженный

Купчик сперва шёл довольно спокойно, как телок на верёвочке, но когда мы выбрались через калитку на приречный луг, и свежий ветер несколько отрезвил, он начал бормотать всё громче и приставать всё настырнее.

Наконец, он упёрся, как баран:

— Всё, ля, тут, ля.

Он ткнул пальцем в тень у корней развесистый ивы.

— Ты, ля, давай, ля. Раздевайся.

— А серебро?

— У скотника. Мне, ля, батя, ля, денег в руки не даёт. Грызло корявое. Вся мошна, ля, у дядьки. Ты, б…, давай. Сымай с себя всё на х… Б-б-быстро! Мать…

Да кто ж против? Я, многообещающе улыбаясь, развязал поясок и, взглянув ему за спину, встревожено удивился:

— Ой, а хтой-то это к нам с горочки спустился?

— Где?

Что-то меня сегодня на народные песни потянуло. Но следующую строчку из репертуара неверной жены, выпроваживающей своего любовника: «Видать, законный мой идёт» — озвучивать не пришлось. Примитивнейший приём сработал: купчина замедлено, теряя равновесие, развернулся посмотреть назад. А я накинул ему снятый с пояса шнурок на шею и, перекинув из руки в руку кисти на концах, потянул в разные стороны.

Придурок не сразу понял, начал поворачиваться, его повело в сторону. Я инстинктивно резко развёл концы удавки, пытаясь удержать его «на ровном киле», но он, судорожно взмахивая руками, зацепился, споткнулся, неловко повалился набок. Прямо головой в выступающий корень ивы.

Негромкий короткий сухой треск показался звуком ломающейся веточки. Но попытки пошевелить упавшего… услышать его дыхание… найти его пульс…

«У детей и пьяных — свой бог». Общенародная истина. Сам неоднократно наблюдал.

Маленькая девочка вываливается с балкона с седьмого этажа. И благополучно парашютирует в осеннем пальто, застёгнутом на две пуговицы.

— А зачем же ты пальто одела?

— Мама сказала, что уже холодно и на балкон можно только в пальто.

Знакомый студент, перепутав спьяну окно с дверью, выходит с пятого этажа общаги.

— Доктор! Он будет жить?!

— Будет. Перелом правой пятки.

Но им не надо мешать. Если в ситуацию влезает другой человек — бог отходит в сторону. Тоже есть… примеры из личного опыта.

Купчик падал, а я попытался его удержать. Удавкой! Результат: придурок сломал шею. Я не против… такого приближения к мировой справедливости и благорастворению. Но зачем же в моём присутствии?!

Всё-таки, я здесь порядком оскотинился. «Обсвяторуссился», «оббоярился», озверел и очерствел.

Помню, как тяжело выходил из ступора после утопления отца Геннадия. Никак не мог включиться после внезапной смерти елнинской посадницы. «Сутки в тумане» после бойни на людоловском хуторе…

Но человек — это ж такая сволочь! Я себя имею в виду. С такой мощной адаптивной системой…

«Хоть мочись в глаза — всё божья роса» — мудрость про беспредельность хомосапиенской адаптации?

Веллер, вспоминая свой опыт забойщика скота, говорил:

— Сначала… вот висит туша. Её надо освежевать, выпотрошить, разделать по категориям. Неприятно. А через пару месяцев ловишь себя на мысли, что если бы на этом месте висело тело человека, то, точно также, без каких-либо эмоций…

Мне до Веллера далеко — эмоции ещё возникают. Но пример современного классика внушает оптимизм и надежду.

Получить информацию из этого… «дыровёрта» — не получилось. Ну, извини, Трифоныч — не судьба…

Другой, потенциально информированный наблюдаемый персонаж — скотник. Покойник называл его «дядя». Это что-то значит? Кстати, «скотник» на Руси — синоним казначея. Он и расплатиться должен был.

Уйти без оплаты своего напряжённого артистического танцевально-песенного труда… Бросить труп придурка под деревом с ясно выраженной странгуляционной бороздой… Надо как-то… «следы замести».

Рукав мне покойничек успел-таки рвануть при падении. Теперь делаем надрыв по шву на подоле, приводим в обоснованный беспорядок платки на голове… Ну, как я выгляжу? Похож я на шлюшку из-под буйного клиента? Тогда — работаем.

Застолье к моему возвращению — уполовинилось. Судя по храпу из разных углов — народ не разошёлся, а — расползся. Моя команда, вместе со скотником, продолжала «гулять». Уровень «веселья» в такой фазе «гуляния» сравним с кладбищенским. Когда сторож уже уснул.

— Эй, дядя. Скотник. Трифоныч сказал — ты мне заплатишь.

— Скока?

— Гривну.

— Скока-скока?! Он чего?! Ох…ел?! Всякой б…! Г-где он?

— Там.

Дядя, возмущённый таким уровнем цен на повседневные услуги, рывком выбрался из-за стола, и, пока я «строил глазки» своим «мужам», пытаясь тайно — чтоб никто не услышал — вдохновить их на активную, но отложенную, помощь мне, ухватил меня за руку.

— А ну показывай! Где этот… ошибка пьяной повитухи… отцово серебро как песок… Сбрендил выкидыш!

Я не успел ничего сказать своим людям — от стола начали подниматься головы местных алкоголиков. Да и что командовать? — Рубите гада? — Так ситуация ещё не смертельная, есть ещё варианты и надежды. На «разведу придурка в лёгкую».

Надежда была ошибочной. Кураж от успешного одурачивания одного персонажа — не позволил сразу и адекватно оценить опасность другого.