Обнуление. Лечение разума болью души. Часть I

– Только ты, миленькая, не помирай быстро. Бывшие-то здесь до тебя долго не жили, дохли будто мухи на холоде. Хотя и кормила я их исправно и следила за тем, чтобы в полной тишине и спокойствии находились. Все они здесь, все девять голов, под нами закопаны, – она показала пальцем в пол и притопнула ногой – плясала я на трупах их слабеньких танцами ритуальными, пока тебя ожидала, так плясала, что кости как семечки хрустели – расхохоталась страшная бабка.

– Вон, видишь, ямы по всей комнате. – ведьма показала на несколько мест с просевшей землёй – мясо гниёт, земля проседает, земля проседает – другим место приготовляет, – рассудительно объясняла Мерге. – И ты там, голубушка, будешь, когда твоё время придёт. Тоже сгниёшь под землицей-кормилицей.

Элис почувствовала сильно головокружение, кровь отхлынула от лица, сердце замерло. А ведьма, словно не замечая её бедственного состояния продолжала спокойным, безэмоциональным голосом:

– А ты не бойся этого, девочка, в смерти-то страшного нет ничего. Никак не пойму, почему люди страшатся в могилах лежать. Не бояться неизбежного надо, а потихоньку, головой своей, привыкать, да смиряться. Всем суждено удобрением быть, чего уж бегать мозгами от смерти. – Мерге ласково посмотрела на Элис. – Кормить тебя хорошо буду, мыться запрещаю, грязная с этого дня ты должна быть. Как месячные начнутся ни капли грязной крови не теряй, за это бить смертным боем буду. Вот горшок тебе, в него и сливай нечистоты свои, ради них ты здесь у меня, так и знай.

Кровью то родовой, особенно исходящей во время первых месячных и первых родов земной мир то зря брезгует, кровотечение это силу в себе невиданную имеет, молоко ли, молодое вино вмиг скисает если капля в него этого снадобья попадёт, при верном заговоре, который мало кому известен, по наследству, знать, передаётся он или лично со слов имеющего во владении своём преисподнюю господина записывается.

Выделениями то женскими можно не только огородных вредителей, жучков да гусениц разных изводить, но и при умелом использовании ещё и врачевать. От чесотки знойной, фурункулы ли гноем набитые, и даже от проказы лечу я человечишек, у которых на столь дорогое снадобье достаточно золотых монет имеется.

А уж какой отменный яд из грязной кровинушки получается – пальчики оближешь! Настолько действенный, что не успеет испивший глазом моргнуть, вот – перед ним уже костлявая со своими подручными стоит, скалится ненасытная, ручонки от удовольствия потирает, облизывается.

Она подошла к тёмной стене, достала из ниши чёрный, с резким запахом гнили горшок, сунула его в руки беспомощной девушке и продолжила наставления:

– Всё до последней капли чтобы в горшке было, потом, как сольёшь, если меня дома не будет, ставь посудину в нишу и зажигай четыре свечи, что стоят там. Они необычные, с примесью сала человеческого, жертвенные, значит.

А чтобы грязной крови много было будешь отвар, мной приготовленный для этого, пить. От него быстро здоровье-то исходит, но это не моя забота. Коли родители твои дали силу тебе, то дольше чем эти, немощные, на белом свете продержишься. – она сильно ударила ногой в землю, послышался хруст ломаемых костей. – Они-то, дохлятины непутёвые, быстро все кончались, злили меня своими исходами ранними.

А ты живи, долго живи, много грязной крови мне дай. Тогда богата я буду, тогда холить да лелеять тебя, деточка, буду, до самого конца твоего – убеждала как могла девушку ведьма.

Элис чувствовала, как волосы на голове шевелились от ужаса, кожа покрылась мурашками, озноб бросил тело в крупную дрожь.

Мерге, обратив наконец внимание на предобморочное состояние пленницы, безучастно бросила:

– Ну, ты пока обживайся, привыкай к постоянству места жизни своей, а я пойду, мне ещё нужно снадобье для короля нашего сварить. Скоро подруженька моя, полюбовница королевская прибудет. Надо успеть к её появлению, чтобы гнев на себя не навлечь. Пострашнее меня она будет, прелестница наша, мадам Дюбарри…

Ты, милая, – зло стрельнула глазами Мерге – если в присутствии королевской сучки хоть чем-то проявишь себя, то будет последний день твоей никчёмной жизни. Сиди тихо, как мышь в норе, если не хочешь с набитым землёй ртом в могиле гнить.

Закрыв решётку, завесив её большой грязной тряпкой ведьма, ласково мурлыча, удалилась прочь.

Элис осталась одна. Неотрывно глядя на просевшие по всей комнате ямы, заставила себя перестать плакать, прекратить бояться. Девушка решила, что будет бороться за свою жизнь и сделает всё, чтобы вырваться из сетей опутавшего её мучительного плена. Она не хотела лежать в земле рядом с телами других девушек, которые не нашли в себе сил бороться и сгинули, положив на алтарь смерти короткие жизни.

Пленница пока не знала, как именно ей удастся вырваться, у неё не имелось никакого плана, но Элис твёрдо была уверена, что ей удастся победить зло. Её ждали мама с папой, и девушка не собиралась сдаваться на милость ставшей слишком жестокой судьбе.