Обнуление. Лечение разума болью души. Часть I

Обездвиженная, тщательно подмытая, протёртая влажной тряпкой возбуждённая девушка находилась целиком в распоряжении безжалостного чудовища, готовая, если можно так выразиться, к употреблению.

Шло время, натянутое изначально подобно струне тело Элис, под обволакивающими витиеватыми узорами мягких поглаживаний опытной Мерге постепенно успокаивалось, размягчалось. Колдунья, старательно распаляя подневольную умело делала плоть принадлежащей ей рабыни всё более податливой, при этом сама возбуждалась желанием, внутренне трепеща от нетерпения. Пристально следя за дыханием пленницы, осторожно водя ладонями по тонкой коже чувствовала малейшие изменения в её поведении.

Точно уловив момент, когда витающая разумом в призрачных мирах жертва созрела для того, чтобы поделиться своим наполнением ведьма ускорила движения ловких рук плотнее прижимая их к бьющейся в еле заметных конвульсиях Элис. А после, громко сопя, вылизывала выступивший под мышками пот, щекотала языком кожу между пальцами рук и ног, мусолила запястья, подобно вампиру скользила языком по шее захлёстываясь вокруг неё петлёй, подолгу останавливаясь на пульсирующих венах, забиралась в ушные раковины, жадно чмокая и давясь сосала маленькие груди перекатывая между острых зубов нежные, истекающие кровью соски, покрывала поцелуями нетронутые губы, залезала языком в рот тщательно вытягивая оттуда слюну, долго лобызала промежность, после чего проникла длиннющим, ставшим будто резиновым языком в сфинктер заднего прохода девичьей плоти, глубоко, до появления острой боли, выразившейся внезапно вырвавшимся изо рта Элис протяжным утробным стоном.

Мёртвая душой Мерге, привыкшая питаться соком молодых организмов, собирая причитающуюся ей дань действовала подобно аккуратной хозяйке, с осторожностью снимающей сливки с отстоявшегося молока.

Колдунья, большая охотница полакомиться чистыми девушками, желая употребить как можно больше выделяемых организмом жертвы секреций, умело продолжительное время поддерживала сильное сексуальное желание в попавшем в её цепкие лапы человеке, сама регулировала подачу энергии подконтрольным ей телом, часто останавливаясь давала успокоиться просящимся наружу выплескам экстаза, тем самым нещадно мучая подневольного, доводя его до сильнейшего измождения, когда пленник не в силах был даже пошевелиться.

Подобно пауку-охотнику монструозное существо в человеческом обличье опутав чарами доставшуюся ей по праву добычу неторопливо вытягивала из неё невидимые потоки живительных сил, вдоволь насыщаясь приливами оргастической энергии.

Несколько часов продолжалось пиршество душегубки. В конце, опьянённая от обилия полученного Мерге, действуя сознательно грубо, сильными пальцами раздвинула половые губы лежащей трупом девушки и проткнув острым шершавым языком девственную плеву проникла внутрь влагалища. Проворно вылизала слизь, свежую кровь, после чего, крепко зажмурившись, шлёпнулась на пол и затихла, изредка поскуливая от удовольствия. Оставленная в покое, выпотрошенная Элис вмиг провалилась в небытие бессознательного спокойствия.

Вдруг липкую тишину разрушил громоподобный звук отрыжки Мерге. Девушка встрепенулась, задёргалась пытаясь освободиться от пут. Вскочившая на ноги ведьма, резко сорвав с её глаз повязку, глядя бесстыжим, какой бывает у насытившейся сексом сучки, взглядом, шумно сглотнув слюну прошептала: «Довольна я теперь тобой, наелась! – и вдруг, с нескрываемой грустью в голосе, вяло махнув рукой добавила: «Эх, жалко, что всего на раз в вас, людишках, чистого, непорочного. Ненадёжные вы, хлипкие что мясом, что душами». Сказала и пошла на негнущихся ногах прочь.

Противно заскрипев, захлопнулась решётка, громко лязгнул старый ключ в замке.

Долго лежала измученная чёрной силой пленница, безуспешно пытаясь освободиться от кандалов охватившей плоть немощи, время от времени безвольно впадая в мутную дрёму, горестно всхлипывая, стоная и дёргаясь в непроизвольных судорогах. Тело чувствовалось безжизненным, высохшим, не своим, ненужным. Ужасно болели обсосанные, искусанные соски, пылали нестерпимым жаром гениталии, жить не хотелось, одиночество и безнадёжность полностью овладели Элис.

Девушка не заметила когда её отвязали и накрыли старым, воняющим мышами одеялом. Очнувшись, увидев рядом с кроватью кувшин с тёплой водой она залпом выпила его и вновь провалилась в бездонный туман сна.

На следующее утро, посадив качающуюся из стороны в сторону Элис перед собой Мерге сунула ей в руки тарелку с тёплым супом и приказала есть. Глядя на лениво пережёвывающую пищу пленницу, заговорила:

– Деточка, судьбы у всех людей разные. Твоя судьба, так уж случилось, в моих крепких руках. И никуда ты от этого не денешься. До самой смерти нам суждено вместе быть.

Внезапно замолчав, уставилась в пол и замерла, задумавшись о чём-то своём, противно скрежеща зубами. Через мгновение встрепенулась и продолжила, пристально вглядываясь в лицо испуганной Элис: