Обо мне ни слова

Т у й г у н. Ха! Ты думаешь, так легко со мною расстаться? И так просто отделаться? Ведь это я, я во всех твоих горестях виноват.

С а р и м с а к. Нет, я виноват сам. Я был просто слепец. Вы обвели вокруг пальца, а я попался. Недодумал, а может, ума не хватило. Значит, сам виноват. И прощайте. Пора успокоиться.

Т у й г у н. Прощайте? Не-ет. Не рассчитывай, что я так легко отдам свою душу. (Встает.) Лучше посмотрим, у кого из нас нервы крепкие. И кое-что вспомним. Чтобы память не стала короткой. Помнишь тяжелые времена? Ты был в трауре, в глазах слезы?

С а р и м с а к. Да. В день несчастья ты вошел в мою душу. И потом, как говорится, заполнил пустоты.

Т у й г у н. Да. Признаюсь, я обманул тебя и влез в твою душу. Ты мне поверил, я заставил тебя верить мне. Я даже заставил тебя полюбить чужую жену. И ты послушался меня. Ты даже хотел жениться на замужней женщине. И осрамился! Ха-ха-ха! Когда я сказал: «Подари капитану золотые часы, одень халат» — и ты тоже поверил. Ха-ха-ха! Ну, что ж ты молчишь? А? Интересно, почему не мстишь? Ведь это я разлучил тебя с твоими друзьями. (Хрустя пальцами, весело ходит вокруг.) Разлучил с родственниками! И с домом ты расстался из-за меня! Ах, какой дом пропал даром!.. Ты почему молчишь? Ну, закричи от горя! В такие моменты обычно стонут, кричат… Что молчишь? Нет, пока не закричишь на меня, я не уйду. (Подходит к Саримсаку, просяще.) Ведь и меня поймите, Саримсак Султанович. Если не сорветесь, не закричите, я сна лишусь. Пожалейте, прошу. Доставьте последнюю радость и облегчение.

С а р и м с а к. Уф…

Т у й г у н. О, молодец! Не скрывай, не скрывай свою боль, кидай в меня чем-нибудь! Начинай с головы!

Саримсак Султанович отворачивается от Туйгуна Турсуновича.

С а р и м с а к (в зал). Мне горько смотреть на вас, вы мертвец.

Т у й г у н. Я мертвец?! Ну, я тебе покажу! (Бросает поднос в сторону.) Вот еще! Еще! (Кидает стул.)

С а р и м с а к (в зал). Ничего. Все это мелочи. Все поправимо.

Т у й г у н. Поправимо?! Вай-дод! Какой ты беспощадный! А может, простишь меня?.. Нет. Ты с каменным сердцем! (Суетится, не знает, куда себя деть.)

С а р и м с а к (в зал). И любовь должна быть крепка, и ненависть.

Т у й г у н (в гневе хочет вырвать подпорный брус виноградника, словно хочет обрушить весь мир. Но это не удается, и он в бессилии садится на землю, бьет сам себя). Вот, вот, вот! (Вдруг рыдает.) Я всю жизнь был ненавистником свободы. Сыновья мои — тряпки… Дочери и жена как рабыни… Саримсак… (Вынимает платок, утирает лицо.) Саримсак Султанович, ты волевой человек. И сын твой… Да, теперь я понял, почему Алкиш вырос таким… «Алкиш! Алкиш!..» Вот, странно, даже я вспоминаю о нем. Есть он или нет его, все равно о нем нельзя не вспомнить. Наверно, о таких говорят — «нашел свое место в жизни». За три дня Алкиш сделал столько полезных дел. Да, я завидую вам. И вам, и вашему сыну. Завидую. И боюсь вашей правды. Завидую. (Медленно уходит.) Завидую вам… (В зал.) Всем вам завидую и боюсь… (Уходит.)

С а р и м с а к. Странно. Вот какие бывают на свете события! Думаешь, что дружишь с человеком, а оказывается, с ничтожеством в человечьем обличье… В жизни надо быть осторожным и бдительным. (Смотрит прямо в зал.) Сынок! Это ты уже учишь меня! Где ты, сынок?!

А л к и ш (появляется в зале в форме курсанта летного училища). Я слушаю тебя, отец!

С а р и м с а к (так же смотрит и обращается в зал). Я горжусь тобой, сын мой. Я горжусь тобой перед людьми.

А л к и ш. Мы с тобой едины, отец. Ты и я. И я твое продолжение.

С а р и м с а к (в зал). Спасибо тебе, Алкиш. Ты поистине сын эпохи!

Алкиш исчезает. Саримсак поворачивается и подходит к воротам. Открывает их настежь. На сцене светло, как в солнечный день. Слышится счастливый гомон детворы. Саримсак словно встречает на пороге детей. Потом поворачивается и кланяется зрителям. Один за другим на сцену выходят  о с т а л ь н ы е  у ч а с т н и к и  спектакля. Последним появляется  А л к и ш  и отдает честь.

З а н а в е с.

Перевод Ирины Ракши.