Обо мне ни слова

Х а ш и м (расхаживает один). Да, рай, рай, рай тут создал Али… С одного виноградника собирает тонну винограда наверняка. А яблони? А груши!! Все посажено аккуратными рядами. Урожай зелени снимает раза четыре в год, не меньше. И теплица есть. О! (Подходит к теплице.) В теплицу природный газ провел! Крепко знает свое дело Алиджан! Пусть такие, как ты, Алиджан, умножаются! И ради этого я соберу общемахаллинское собрание. Вся махалля. Все твои соседи придут, Алиджан! Можешь не сомневаться, у меня большой авторитет в махалле. Ты скажешь о своем опыте, я тебя поддержу! И сразу же в нашей махалле начнет развиваться земледелие на приусадебных участках. Об этом заговорят везде. И обо мне тоже заговорят. Еще больше начнут уважать меня… «Добро пожаловать, здравствуйте, Хашим Халикович! (Играет и за себя и за воображаемого партнера.) Садитесь, пожалуйста! Нет, нет, не сюда! Вот сюда, пожалуйста! (Сдувает с воображаемого стула пыль.) Или вот лучше в кресло садитесь, здесь вам будет удобнее! Сказать по правде, Хашим Халикович, мы этого от вас не ожидали. Какое начинание! Какие достижения! Какие перспективы! Вы действительно необыкновенный человек, Хашим Халикович! Мудрый и прозорливый!» (Другим тоном, играя за себя.) «Да что вы! Просто делаю свое дело как председатель комитета махалли, не более того…» (Опять за воображаемого партнера.) «Нет, нет! Не скромничайте! Вы необыкновенно инициативный человек! Стоит блеснуть где таланту, как вы сразу замечаете его, совершенствуете, шлифуете!» (Снова меняя тон.) «Таков мой долг». (Опять за воображаемого партнера.) «Стоит только где пробиться доброму ростку, вы тут же даете ему зацвести! Вы превращаете родную землю в цветущий сад, Хашим Халикович! Спасибо вам!» (Воображаемое рукопожатие.) «Мы постараемся инициативу вашей махалли развить в районном масштабе!» (За себя.) «Что ж, я не против». (За партнера.) «О вас и о вашей инициативе мы сообщим в центр!» (За себя.) «Благодарю вас, право, я не заслужил…» (За партнера.) «А это, в свою очередь, скажется и на проведении вашего шестидесятилетнего юбилея, на нем будут сказаны все слова, которых вы заслужили, вам будут возданы все почести, которых вы достойны!» (За себя.) «Ну, если достоин, не стану возражать…» (За партнера.) «Желаю вам всего наилучшего!» (За себя.) «Я… Мне… Мне так приятно… Спасибо…» (Внезапно останавливается.) А вдруг… Вдруг… (В тревоге нервно расхаживает.) А вдруг все повернется иначе? (Играет теперь за партнера, который не расположен к нему, а, наоборот, находится в сильном гневе, раздражении.) «Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Халиков Хашим Халикович. Проходите. И кто только сказал, что вы хороший педагог? Да еще директор школы, воспитатель молодого поколения, которому доверено полторы тысячи учеников? И плюс к этому председатель махалли с населением семь тысяч человек? То, что сделали вы, не сделал бы и школьник!» (Пятится, изображая смущение и испуг. Потом гневно.) «Смотрите, пожалуйста, прямо, товарищ Халиков! Наделали делов, да еще прячете глаза?! Мы стараемся воспитывать людей в духе коллективизма, а вы пропагандируете пережитки частной собственности! Как это прикажете понимать? Вам, человеку с сорокалетним стажем, да еще члену профсоюза, должно быть стыдно!» (Разводит руками, мнется, как провинившийся школьник. И сразу грозно.) «Смотрите прямо в глаза, товарищ Халиков, вам же сказали!.. Вы устали от работы?» (За себя, униженно.) «Нет, что вы!» (За партнера.) «Тогда о чем же вы думали, когда выступили со своей необдуманной инициативой?» (За себя.) «Я думал… я думал…» (За партнера.) «Думали вы, что вас могут освободить и от должности директора школы, и от обязанностей председателя комитета махалли?» (За себя.) «Не думал…» (За партнера, грозно.) «Не верю! Не осталось к вам, товарищ Халиков, никакого больше доверия! Пропагандировать частную собственность в такое прекрасное время, когда так бурно развиваются идеи коллективизма, растут и претворяются в жизнь! Вам известно, что кое-где появились так называемые гектарщики, которые берут в аренду колхозную землю для своих частнособственнических нужд?» (За себя, чуть слышно.) «Известно…» (За партнера, грозно.) «Вот на их-то мельницу вы и льете воду, товарищ Халиков!» (За себя, жалобно.) «Я больше не буду!» (За партнера, жестко.) «Оставьте! Вы не ребенок!» (За себя, чуть не плача.) «Примите во внимание мою честную сорокалетнюю службу. Мне до пенсии осталось всего три года… И сейчас… накануне моего юбилея… я прошу снисхождения…» (За партнера, чуть милостивей.) «Ладно, ступайте, мы подумаем, как поступить с вами. Результаты узнаете завтра через секретаря». (За себя, совсем жалобно и покаянно.) «Ошибся, признаю, исправлюсь, смою свою вину честным трудом педагога и общественной работой председателя махалли…» (За партнера, сухо.) «Вы свободны. Не мешайте работать…» (После этой сцены, разыгранной за двоих, садится в полном изнеможении на стул, всхлипывает, вытирается платком, причитает что-то вроде: «Виноват, виноват, не учел, ошибся, исправлюсь, сорок лет работы, юбилей, виноват» и пр. Потом дрожащими руками наливает чай, пьет и вдруг с пафосом и мольбой обращается неизвестно к кому.) Если бы было указание! Если бы было! Но ведь его нет. Да, опыт Али следует поддержать и распространить, но как же все-таки без указаний? Как я соберу махаллинское собрание без указания? Дайте, дайте мне указание, прошу вас! (Прислушивается.) Нет указания. Нет. Так зачем мне лишние хлопоты и заботы? Пусть Али продает дом. Прежде всего я должен думать о своем покое. Точно так же, как Али думает о своем. Пусть продает! (Немного успокоившись, вытирает платком глаза.)