Придворные разбегались по углам зала, а Бехен разминал свои мощные плечи, когда Фалес подошел к ступеням трона и попросил позволения удалиться, ибо не выносил таких зрелищ.
Царь уничтожающе посмотрел на грека.
— Уж эти мне ясноумцы и грамотеи! В ваших жалах не живая кровь, а тухлая вода. Я, пожалуй, прикажу покончить в моем государстве с грамотой и науками. Иначе у меня не будет воинов!
Царь разрешил Фалесу уйти. Астарт проводил взглядом сутулую спину грека и двинулся на раскрасневшегося Бехена.
Поединок был яростный, но не долгий. Астарт выиграл задолго до поединка, поэтому он смог в конце концов ловким ударом отделить топор от топорища и принялся избивать Бехена клюкой. Телохранители царя бросились их разнимать. Кто-то принес новый топор, но губернатор уже не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
— Почему ты его не убил? — воскликнул царь. — К чему эта странная выходка с клюкой?
— У меня важное дело, — прохрипел Астарт, шумно дыша: — А он — твой друг и губернатор, о великий царь. Но мы потешили тебя со всем нашим старанием…
— Мало, — обронил царь, и аудиенция закончилась. В тот же день царские писцы записали рассказ Астарта о Великом Плавании, придав ему обычную форму прошения. И велели ждать.
Тело кормчего тем временем было приготовлено для погребения и запечатано в саркофаг. Агенор был глубоко верующим хананеем, но это не было насилием над ним. В Финикии считалось верхом роскоши и утонченной моды хоронить близких по-египетски… Вскоре появилась Меред в сопровождении немногочисленных слуг. Она не огласила пристань рыданиями, не царапала своих щек, как этого от нее ожидали. Она заперлась в трюме наедине с саркофагом и провела так несколько дней и ночей. Когда она появилась на палубе, Астарт отдал ей серьгу адмирала. Меред была спокойна. Самообладание? Или сказывалось трехлетнее ожидание? Она заметно сдала со времени Левкоса-Лимена, постарела. Но все же была прежней красавицей Меред, поражавшей своей утонченностью и внутренней силой.
— Похороним его в Финикии. На родине, — сказала она Астарту. — Я отдам вам все что имею в уплату…
Или фараон вас наградит, и вы будете так богаты, что вам не захочется еще раз пуститься в плавание?
— Меред! — с болью воскликнул Астарт — Мы без всякой платы сделаем так, как ты желаешь!
— Не обижай нас, госпожа, — тяжко вздохнул Эред.
Наступил, наконец, день, когда на пристани появился роскошный паланкин, из которого вылез важный чиновник, разодетый в дюжину потрясающе дорогих юбок.
— Человече, твое ли имя Астарт? — спросил он, с опаской поглядывая на воду. Установив личность, он развернул свиток папируса и прочел ответ царской канцелярии на прошение: — Великое Плавание вознаграждено не будет, ибо совершено не по приказу царя.
— Чтоб лопнули мои уши! — простонал Фага.
— Да упадет на землю небо! — взвыл Рутуб.
— Три года!.. — плакал Анад.
— Как же не по приказу! — возмущался Мекал.
— Какая несправедливость! — шептала Ларит. Меред сурово смотрела на чиновника.
— Что там еще написано? Это ведь не все?
— Не все, госпожа. — Чиновник прокашлялся и прочел нараспев: — За потеху царя и вельможных гостей царских… величество царя Верхнего и Нижнего Египтов, а также Азии, Ливии и других земель жалует фенеху по имени Астарт сандалии со своих ног и сосуд вина со своего стола.
Он хлопнул с важным видом в ладоши. К краю дощатого настила подошел чернокожий раб с пестрым ларцем на вытянутых руках.
Испуганно посмотрев на мореходов, неловко полез через борт…
Ночью друзья устроили пиршество на палубе под открытым небом. Пили вино, ели мясо и свежую зелень. Вспоминали прошедшее и говорили о будущем.
— Не могу понять, отчего так случилось, — проговорил с горечью Астарт. — Отчего все наши лишения муки, смерти — в пустую? Пройдет время, и вообще никто не будет знать, что были такие — обогнули морем Ливию?..
Все были растеряны, подавлены. Конец пути оказался страшен.
— Не по приказу! — гневно воскликнул Мекал. — Как это не по приказу?! Или не фараон Нехо нас послал?! Если он умер, мы-то живы! Или мы пустое место?.. — Он протянул Фаге свой кубок: — Будем лить в пустоту вино и посмотрим, что из этого получится… Астарт держал в ладонях свой кубок, забыв о нем.