Обойдемся без магии!

Мне удалось проникнуть в гущу всадников. Конечно, маневрировать среди скачущих и вертящихся на месте коней, все время уворачиваться от их быстрых, мощных копыт – занятие малоприятное. Но медлительные по сравнению со мной всадники, не ожидавшие нападения с близкого расстояния, были практически беззащитны. Началась настоящая бойня. Не скажу, чтобы она доставляла мне удовольствие. Но кто-то должен делать грязную работу.

Добраться до командира было делом двух минут. Он успел вынуть короткий кинжал, сообразив, что сабля ему не поможет, но большего я ему не позволил. Кинжал вылетел из его руки после встречи с моим коротким мечом, а длинный меч пробил горло над кольчугой.

Двадцать четыре воина были выбиты из седел и лежали на земле. Оставшиеся шесть поскакали назад. Хорошо бы остановить их, но погоня сразу за шестью всадниками, уносящимися галопом, потребовала бы слишком большого расхода энергии. А мне предстояла трудная ночь.

Почти все лошади, к моей радости, помчались из ущелья в сторону Бештауна. Возможно, немного позже я смогу обзавестись конем. Если выживу. Да и обитатели Баксанского ущелья станут богаче. Но сейчас мне было удобнее сражаться пешим. Бой только начался. Враги пришлют сюда кавалерию, лучников и катапульты.

Я вернулся к трупам. Конечно, приятнее было бы обойтись без их общества. Но они находились на самом удобном для боя месте. Пройди я вперед или назад по ущелью – врагам будет легче обходить меня с разных сторон. А перетаскивать трупы, чтобы сбросить их в бурный поток Баксана, – лишний труд. Поэтому я еще раз осмотрел место предстоящей битвы, отметил положение каждого предмета, решил, что буду считать трупы «мягкими камнями», и приготовился встретить новых врагов.

В это время один из «мягких камней» пошевелился и издал слабый звук. Это был тот самый воин, которого я выбил из седла ногой. Мне показалось, что я зашиб его кованым носком сапога, но он все-таки очухался. Что ж, можно было провести время с пользой.

Воин был сравнительно молод, не старше меня. Шапка из волчьего меха, кривая сабля, небольшой лук, деревянные пластины на груди.

– Говори, какой приказ получил ваш отряд, – приказал я, слегка пнув его ногой.

Он презрительно, одними углами губ усмехнулся и ничего не сказал.

– Напрасно ты считаешь меня покойником, – заметил я в ответ на его презрительную усмешку. – Ты станешь им раньше, если будешь молчать. А если протянешь время, то можешь дождаться победоносной армии своего повелителя.

– Чтобы меня распяли как попавшего в плен? – тихо прохрипел он. – Лучше убей меня сразу.

– Могу и не сразу, – пригрозил я.

– С палачами Лузгаша тебе не сравниться.

– Как знать, как знать…

Что и говорить, состязаться с палачами я не собирался – невелика честь, – но напугать врага никогда не помешает.

– Послушай, я отпущу тебя, и ты уйдешь вниз по ущелью, где сдашься воинам. Тебя не убьют. Но ты должен рассказать мне все, что знаешь.

– Если я предамся врагам, меня будут пытать особенно изощренно. Лучше умереть на колу или на столбе.

Похоже, мой пленник не верил, что его повелитель может потерпеть поражение.

Что ж, к пленному противнику следует относиться по возможности мягко. Стараясь сделать это максимально безболезненно, я всадил короткий меч в его сердце. Двадцать четвертый «мягкий камень» обрел покой, так что от него можно было не ждать неожиданностей в предстоящей битве.

Топот копыт стих вдалеке. Еще дальше шумело большое войско. Но оно, насколько я понял, не двигаюсь пока в мою сторону. Я отошел от облюбованного места, прилег на траву и задремал. Сквозь сон я внимательно вслушивался в ночные звуки.

Утром в атаку пошла тяжелая кавалерия. Меня, они, видимо, приняли за чучело или за приманку.

«В каждом войске свои обычаи. Может быть, у здешних так принято – выставлять одинокого меченосца у места, где они устроили засаду», – подумали, наверное, нападающие.

Они подняли большие щиты над головами, чтобы их труднее было поразить со скал дротиками, стрелами или метательными копьями. За кавалерией шел отряд лучников. Меня, открыто стоявшего посреди дороги, они снова не брали в расчет.

Я еще раз крикнул им остановиться, и они опять не послушались. Правда, на этот раз не было рева и хохота. Враги двигались молча, напряженно оглядываясь по сторонам.

Когда до первых рядов кавалерии оставалось метров десять, я сделал несколько шагов навстречу всадникам и ударил мечом в прорезь шлема воина, который намеревался смахнуть меня с дороги булавой как досадную помеху. Такая же участь постигла двух его товарищей – они даже не успели поднять оружие.