Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

В свою очередь, в ст. 1104 Свода законов давалось определение наследства, под которым понималась «совокупность имуществ, прав и обязательств, оставшихся после умершего», при этом наследование, которое, как уже указывалось, осуществлялось по закону или по завещанию, открывалось либо смертью, либо лишением всех прав состояния, а также пострижением в монашество или безвестным отсутствием в течение установленного законом периода.

Как известно наследование по закону имело место в тех случаях, когда в состав наследуемого имущества входило родовое имение и, кроме того, когда умерший не оставил после себя завещания либо оно было признано судом недействительным. Здесь будет важным напомнить читателям о том, что 1 октября 1831 года было принято Положение о духовных завещаниях (Т. Х Свода законов Российской империи). Его целью как раз и было установление эффективных норм, определяющих форму, содержание, порядок хранения и исполнения завещаний, с тем чтобы устранить противоречия, существовавшие в гражданском законодательстве.

К.П. Победоносцев по этому поводу писал: «Русский закон наследования развивался органически и в полноте лишь относительно порядка, в коем родственники призываются к наследованию, и относительно ограничений наследственного права для некоторых лиц и по некоторым имуществам. Во всём прочем русское наследственное учреждение отличается отсутствием или крайней скудостью определений, и определения, какие есть, имеют вид отрывочный, случайный, без связи с ясно сознаваемой идеей, к которой должны примыкать все определения, возникшие путём органического роста или развития. Эта скудость, впрочем, становится понятной, когда подумаем, что наш наследственный закон возник в крайней простоте и скудости хозяйственного быта, в коем земледелие преобладает над промышленностью, капиталов образуется немного и обращение их медленно… Нынешний наш закон о наследовании есть по началу своему учреждение для высшего владеющего сословия, и ныне имеет практическую важность почти исключительно для меньшинства, по числу незначительного в сравнении с миллионным большинством, для коего закон этот почти не имеет практического значения» (Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч.2. СПб.: 1873).

По объективным причинам из-за имевшихся на практике несовершенства гражданского закона и «скудости» формулировок в нём важнейшим источником для регулирования завещательных отношений становятся кассационные решения Правительствующего Сената, которые обеспечивали необходимое единообразие судебной практики.

Таким образом, в соответствии со ст. 815 Устава гражданского судопроизводства сенатские прецеденты приобретали обязательный характер для всех аналогичных дел, рассматриваемых в судах.

Указанное Положение устанавливало в качестве основных две формы завещаний – крепостные, совершавшиеся при участии публичных властей (в уездном суде, магистрате, гражданской палате и т. п.), и домашние, которые завещатель подписывал по месту своего жительства по строго установленной процедуре.

Формально крепостное завещание отличалось от домашнего не только тем, что писалось на гербовой бумаге, но и обязательным порядком его представления в официальные органы: лично завещателем в окружной суд. Именно такую форму будет использовать Л.Н. Толстой.

Завещание епископа Пензенского и Саранского Павла. 1905.

В соответствии со ст. 1010 Свода законов духовным завещанием считалось «законное объявление воли владельца о его имуществе на случай его смерти». «Законность» последней воли завещателя обусловливалась, во-первых, тем, что на момент его совершения он должен был находиться «в здравом уме и твёрдой памяти», чего требовала ст. 1016 Свода (в силу этого же, на основании ст. 365 признавались недействительными завещания безумных, как не имеющих здравого рассудка с самого их младенчества), сумасшедших, то есть тех, «коих безумие происходит от случайных причин и, составляя болезнь, доводящую иногда до бешенства, может наносить обоюдный вред обществу и им самим» (ст. 366) и умалишённых, составленные ими во время помешательства. К таким же недействительным закон относил и последнюю волю самоубийц (ст. 1017).

Во-вторых, составить завещание могло только то лицо, которое имело право распоряжаться завещаемым имуществом. Соответственно, не имели силы завещания лиц, не достигших возраста 21 года, а также лишённых всех прав состояния, но только после того, как приговор в отношении них вступал в законную силу (ст. ст. 1018, 1019)[97].

Естественно, что лишены были такого права лица, принявшие монашеский постриг, так как по церковным канонам монашествующие формально не должны были иметь никакого имущества.