Обол для Лилит

Припарковался на тротуаре. Вдоль улицы стояли смазанные Ка нескольких, похожих на тени, автомобилей. То ли у нынешних машин нет души, то ли владельцам на них наплевать, не знаю. Вот дом был виден четко, потому что был старым. Эмоции, мысли и мечтания сотен его обитателей за множество лет произвели множество мыслеформ, которые ползали по стенам, скреблись и пробегали в темноте, словно моли кружили вокруг рыжих электрических лампочек. Какие-то худые, уродливые создания устроились на подоконниках и балконах, словно средневековые горгульи.

Очень легко было найти дверь на самой высокой лестничной площадке, перечеркнутые красно-белыми лентами из пленки, запечатанные полоками бумаги с печатями районной полицейской комендатуры.

Полоски с печатями я сорвал, вытащил из-за пазухи обрез и пинком открыл дверь.

Ничего. В средине было темно и пусто.

Как будто бы что-то сожрало все Ка предметов мебели, стен и вещей, оставляя лишь мрак.

Я позвал Магду. Она обязана была находиться здесь. Я хотел ей помочь, хотел выпустить ее на другую сторону, но еще хотелось задать ей несколько вопросов. О тех вещах, про которые она узнала лишь теперь.

Но она исчезла.

Конечно, она могла сразу же перейти дальше. Даже в случае столь чудовищного конца, иногда подобное случается.

Так что я ничего не узнал.

Это напало на меня на лестнице. Свалилось с потолка и было сплошным, блестящим словно ртуть, движением. Это что-то походило на скорпиона, богомола и отлитую из серебра статую женщины. Я заблокировал нечто покрытое шипами, наверное, конечность, острые будто стекло когти мелькнули у самых моих глаз, свет разлился по слепой, округлой башке, на которой клацала похожая на стоматологический протез человеческая, серебряная челюсть. Рука, держащая тяжелое оружие, завязла где-то среди всего этого движения и дергания.

Это нечто было чертовски быстрым.

А еще сильным.

Все продолжалось не более нескольких секунд.

У меня имеется плащ. Длинный, кожаный и тяжелый, который здесь действует будто панцирь. Именно плащ меня и спас. Я махнул полой, забрасывая ее на дергающееся тело и отгораживаясь от бешено клацающих челюстей. А потом нашел какую-то опору для левой ноги и пнул это нечто, сталкивая его с лестницы.

Затем поднял освобожденный обрез и потянул спусковой крючок.

Выстрел водопадом заполнил всю лестничную клетку. Тело бестии заклубилось облаком дыма и превратилось в узкую полосу, всосанную в ствол.

Все выглядит будто выстрел из двустволки на пущенной назад киноленте. Поначалу вспышка, потом облако, которое потом вскальзывает в ствол. А под конец я переламываю оружие и выбрасываю из патронника заполненную гильзу. Ко всему прочему: она не горячая, а безумно холодная.

И наполненная демоном.

Я поехал в лес. Буссоль вибрировала и пела металлическим звяканием, кольца кружили вокруг оси, стрелка указывала направление.

Лес.

За старыми железнодорожными путями.

Кода я приехал, они же были на месте.

Призрачный автомобиль, сквозь который просвечивали уродливые Ка деревьев.

И три привидения. Два с пистолетами в руках, одно с руками за спиной, связанными белой, пластиковой лентой одноразовых наручников.

Они даже не побеспокоились о том, чтобы выкопать могилу.

— Тебе было говорено, урод?! — орал более высокий из палачей. Во всяком случае, проявлял какие-то эмоции. — Было? Что нехер было давать пиздюлей?!

Я ничего не мог сделать. Они сейчас не принадлежали моему миру. Осужденный сражался за последний глоток достоинства, только слезы без участия воли стекали у него по щекам, ноги в обмоченных штанах тряслись, будто в приступе малярии. Зато его душа пылала ярким огнем испуга, частично уже выходя из тела. Наверняка, сам он воспринимал это словно чувство онемения.

Я оперся локтями о руль и закурил сигарету. Понятное дело, Ка сигареты. В мире Между даже у сигарет имеется душа.

Выстрел прозвучал глухо и плоско. Призрак выстрела.

Потом еще один. И следующий.

Я ожидал.

Прежде, чем он умер, я успел выкурить сигарету. А потом еще пришлось ожидать, когда пройдет первый приступ паники. Пока он откашляется, выплачется, блеванет среди скрюченных деревьев, под чужим небом цвета крови, по которому переливаются желто-зеленые фракталы, рассекая его на светящиеся линии.

Пока до него не дошло, что он умер.

Я глядел, как от наиболее глубоких пятен тени отрываются клочья мрака и принимают формы карликов в капюшонах, закутанных в длинные епанчи. Я слышал хищные смешки.

Но я ожидал, когда они начнут погоню.

А потом, не спеша, растоптал окурок, обернул одну руку своим снятым плащом и отправился наводить порядки.

Я вскочил в клубок чудищ — в большинстве своем, обычных гулей, и разогнал их. Почувствовал руки, хватающие меня за плечи, вывернулся, ушел от щелчков акульих челюстей, пнул во что-то, после чего сунул руку за пазуху, чтобы схватить абордажную саблю.