Обольщённый (ЛП)

Вместе они расстегнули пуговицы и пряжки, развязали узелки, сняли пиджаки и жилеты, и шейные платки и остались в одних только бриджах. Прикасаясь к теплой шелковистой коже Балфора, Дэвид сходил с ума от вожделения.

Балфор, рухнув на колени, припал устами к промежности, что скрывалась под тканью, и шустро расстегнул пуговицы на застежке. А в следующий миг уже принял твердую плоть в теплый влажный рот.

Дэвид, вскрикнув, запустил пальцы Балфору в волосы и качнул бедрами. Боже, какие дивные у Балфора губы.

— Балфор... — простонал Дэвид.

Уловив свое имя, он оторвался от своего занятия и присел на пятки, а Дэвид, заморгав, заглянул Балфору в умоляюще-злобные иссиня-черные глаза.

— Меня зовут Мёрдо.

— Мёрдо, — изумленно повторил Дэвид, прозвучало непривычно, интимно.

Балфор — Мёрдо — снова вобрал член в теплый сладостный рот. Ох, как он восхитительно тянул его губами. Кружил языком. Расслабил горло — да, вот так — и впустил до задней стенки.

— Долго я не продержусь... — полушепотом вымолвил Дэвид.

Мёрдо в ответ лишь сильнее вцепился Дэвиду в бедра, с большим рвением отдаваясь своему занятию, и несколько секунд спустя Дэвид достиг самой мощной в жизни кульминации. Будто Мёрдо получил от него нечто большее, чем семя.

Своего пыла Дэвид устыдился. Продержался он не дольше минуты, может, даже меньше. Он никогда не достигал оргазма столь быстро и почувствовал, как на щеках расплывался румянец. Мёрдо самодовольно ухмыльнулся.

— Бог мой, сколько ж продлился период воздержания? — поднимаясь на ноги, поддразнил он.

— Долго, — буркнул Дэвид. — Прости.

Шагнув вперед, Дэвид вознамерился вернуть должок, но не успел расстегнуть ни единой пуговки: Мёрдо его остановил.

— Не хочу спешить, — улыбнувшись, сказал он, проступившие в уголках глаз маленькие морщинки смотрелись до смешного притягательно. — Поцелуй меня.

В их первую встречу Дэвид отказался целовать Мёрдо, но сейчас медлить не стал. Может, все дело в волшебном вечере или в самих словах, произнесенных, подобно заклинанию, мягким, похожим на английский акцентом, что ласкал слога. Как бы то ни было, Дэвид подчинился: обхватил Мёрдо за шею и припал к губам.

Он почувствовал привкус собственного семени — солоноватой воды жизни, — привкус самого Мёрдо, его аромат ударил в нос, как только они углубили поцелуй.

Ах, какое безумие. Он должен остановиться и уйти. Наслаждение имело место, без сомнений, но когда все происходило вот так, когда он начинал себя дурачить мыслями, что это может стать чем-то большим, нежели утолением жажды... Это чревато горькими сожалениями, воспоминаниями, которые из-за столь незабываемого удовольствия все сложнее сносить. Жить проще, покуда вы не знаете, чего лишаетесь.

Но уже слишком поздно останавливаться. Дэвид начал совершенно новое воспоминание, и хотя он знал, каково это — неделями лежать в одинокой постели и рыться в памяти, желание и влечение становились лишь сильнее. Он уже не сможет уйти, как и голодающий не сумеет отказаться от хлеба.

А какое блаженство. Эти поцелуи. Эта близость. Мёрдо царапал подбородок щетиной. Целовал податливыми губами. Языком щекотал уголок рта. Дэвид почувствовал, что он слегка изогнул губы в улыбке, и распахнул глаза, и в тот же миг Мёрдо тоже разомкнул веки. Дэвид недоуменно и восторженно смотрел Мёрдо в глаза, столь идеально выражавшие все, что он в этот момент испытывал: изумление, наслаждение... неожиданное обожание.

Мёрдо разорвал поцелуй, обхватил пальцами подбородок, удерживая Дэвида на месте, и провел теплой подушечкой большого пальца по влажным губам.

— Идем в постель.

Мёрдо, втащив Дэвида — сердце у него грохотало, и дышал он учащенно — в соседнюю опочивальню, остановился возле кровати. Опустившись на колени, он лишил Дэвида остатков одежды и снял все с себя. А поднявшись на ноги полностью обнаженным, привлек Дэвида к себе.

— В прошлый раз ты вел себя иначе, — пробормотал он. — Сейчас ты более... покладистый.

— Правда? Ошеломлен я не меньше.

— Ошеломлен?

Мёрдо взирал на Дэвида с насмешкой и любопытством во взгляде. Дэвида рассердил жар, снова опаливший щеки. Дэвиду никогда не удавалось контролировать румянец, что столь кошмарно выдавал эмоции.

— До тебя я никогда этого не делал, — сознался он.

Мёрдо нахмурился.

— Конечно, делал. Ты же знал, что...

— Я имею в виду вот так, — перебил Дэвид. — В постели.

Понимание отразилось у Мёрдо на лице. Он мягко подтолкнул Дэвида на матрас и разместился рядом, подперев голову рукой. Дэвид прикладывал все силы, чтоб его не схватить. Вопреки оргазму член снова стал твердым как камень. Поди разберись, как Балфору удавалось хладнокровно и терпеливо разглядывать лежавшего навзничь Дэвида.

Наконец-то Мёрдо к нему прикоснулся — убрал волосы со лба.

— В прошлый раз ты говорил, что интимную близость не допускаешь, — внимательно глядя на Дэвида, произнес он.

— Ничего не изменилось.

— Значит, шанса у меня не будет?