Обольститель и куртизанка

– Это неправда. – Оливия только теперь виновато осознала, что занимала все мысли Джулиана, как он царил в ее мыслях. Так и бывает, когда кого-то любишь.

– Это правда. Меня убивает, что отец больше заботится о своей потаскухе, чем о родных детях. Какой стыд! Он уделяет больше внимания вам, а не семье, которая долгие годы дожидалась его возвращения. Отец здесь, в Лондоне, но его по-прежнему нет с нами.

– Не волнуйтесь так, дитя мое, – прошептала Оливия, доставая из кармана и протягивая девушке смятый платок.

Леди Рома взяла дрожащими пальцами испачканный пыльцой клочок кружев и прижала к лицу.

– Я должна была увидеть вас, сказать, чтобы вы его отпустили. – Ее голос сорвался.

Оливия взяла Рому за руку.

– Все будет хорошо, вот увидите.

Дочь Эрита прерывисто вздохнула, глядя на Оливию покрасневшими глазами.

– Вовсе нет. Он уедет и никогда больше не вернется. Как после смерти мамы.

– Дорогая, я знаю, как вам тяжело.

С той же нежностью, с какой утешала Лео, когда тот бывал, расстроен, она обняла дрожащую девушку за плечи и прижала к себе. Она не вправе была прикасаться к этому ребенку, но, видя неподдельное горе леди Ромы, не смогла сдержаться.

– Я просто хочу вернуть отца. Вот и все, больше мне ничего не нужно. – Леди Рома зарыдала, вцепившись в плечо куртизанки.

– Я знаю, знаю, милая, – ласково прошептала Оливия. Мало-помалу рыдания Ромы затихли. Откинувшись на спинку кресла, она вытерла глаза кулаками. Ее детский жест глубоко тронул Оливию.

И это дитя собирается через месяц выйти замуж? Да ей впору сидеть в классной комнате с гувернанткой.

Оливия взяла чашку с остывшим чаем.

– Выпейте глоток. Это поможет. Я сейчас же попрошу заварить еще.

Отпив глоток, Рома поперхнулась, закашлялась. Оливия поднялась и обняла ее за плечи.

– Медленно. Сдается мне, вы слишком порывисты, миледи.

Девушка сдавленно хихикнула сквозь слезы.

– Вы говорите прямо как тетя Селия. Есть у меня привычка рубить сплеча, вечно мне за это достается. – Лицо Ромы вытянулось, печальные голубые глаза изучающе прищурились. – Вы не такая, как я ожидала.

Оливия улыбнулась, откинувшись в кресле.

– А вы ожидали увидеть, раскрашенную гарпию с выговором кокни, в платье, открывающем колени?

Леди Рома снова издала сдавленный смешок. Оливия попыталась сделать строгое лицо, но ей это не удалось.

– Вы слишком увлечены слухами и сплетнями, миледи.

– Я предпочитаю знать, что происходит вокруг меня. – Рома поставила чашку на блюдце и решительно вздернула подбородок. – Спасибо. Вы были ко мне добрее, чем я заслуживала. Я вела себя грубо.

– Вы были расстроены. И отчасти справедливо. Но я не могу...

– Боже мой, Рома! Какого черта ты тут делаешь?

Глава 25

Джулиан застыл в дверях, сжимая в одной руке касторовый цилиндр, а в другой – трость. Его красивое лицо потемнело, исказилось от ужаса.

Оливия почувствовала, как жаркая, удушливая волна сдавила ей горло. Она смутилась, словно ребенок, пойманный на чем-то неблаговидном. Но бешеная ярость Эрита мгновенно развеяла невинный образ.

Казалось, граф готов крушить и убивать.

– Папа... – Леди Рома неловко вскочила с кресла и опрокинула чайный столик вместе с подносом.

Оливия отшатнулась. Чай, молоко, лимон и остатки закуски разлетелись во все стороны. Изящная посуда с жалобным звоном разбилась, осыпав осколками мебель и пол.

– О Господи! – Рома в ужасе заломила руки, оглядывая страшный разгром. Она испуганно посмотрела на отца и снова перевела взгляд на опрокинутый столик и осколки фарфора.

– Это не важно. – Оливия подскочила к дочери Эрита и обняла за плечи. – Вы пугаете ребенка. Ради Бога, войдите и сядьте.

– Пугаю ее? – Звучный голос Эрита казался ледяным от едва сдерживаемого гнева. – Я хотел бы как следует выпороть эту безрассудную девчонку, это отродье дьявола.

– Папа, пожалуйста... – Глаза леди Ромы наполнились слезами, она теснее прижалась к Оливии.

– Разве это поможет? – властным тоном возразила Оливия, заслоняя собой девушку. – Оставьте ее, пока вы не успокоитесь.

– Успокоюсь? – Эрит вскинул голову с надменностью истинного аристократа и прищурился, презрительно раздувая ноздри. В его взгляде было столько ненависти, что Оливия вздрогнула, словно ее полоснули по горлу бритвой. Граф тяжелой поступью вошел в комнату. – Я застаю свою дочь за милой беседой с моей любовницей, самой знаменитой шлюхой в Лондоне, блудницей, чьи похождения смакуют в каждом английском трактире, и вы ожидаете, что мне это понравится?! Черт возьми, Оливия, это уж чересчур.

Вздрогнув, Оливия отступила на шаг от дрожащей девушки. Эрит был охвачен гневом и едва ли сознавал, что говорит, но каждое его слово ранило Оливию, будто острый нож.

Джулиан говорил с ней как с продажной девкой, с презренной шлюхой.