Обольститель и куртизанка

Возможно, Эрит был слишком груб. Такому крупному мужчине, как он, следовало быть деликатнее. Но его терзала мучительная жажда.

Обняв за плечи, он повернул Оливию лицом к себе. Она положила ладони ему на грудь, и граф накрыл ее руки своими, копируя ее жест в момент их близости.

Он окинул жадным взглядом ее фигуру. Совершенные полушария груди, изящный торс, плоский живот, стройные бедра, рыжеватые завитки, скрывающие ее сокровище.

Его жезл властно вздымался, устремленный к ней. Оливия обхватила его рукой. Ослепляющее пламя вспыхнуло у Эрита перед глазами. По телу его прошла дрожь.

Запрокинув голову, Оливия поцеловала Эрита, а после шаловливо куснула за нижнюю губу. Ее пальцы сильнее сжали его плоть, губы раскрылись. Эрит вздрогнул, пронзительное наслаждение ошеломило его.

Оторвавшись от губ Оливии, он принялся осыпать поцелуями ее щеки, нос, подбородок. Ему хотелось вобрать ее в себя, сделать ее своей. Навсегда.

— Идем в постель, — хрипло прошептал он.

— Все отдаешь приказы? — Пальцы Оливии, сжимавшие его пылающую плоть, продолжали свой дьявольский танец.

— Тебе это нравится. — Обхватив возлюбленную за талию, Эрит повалил ее на простыни. Она упала на спину, ее груди соблазнительно качнулись.

— Может, я и не возражаю, — В сдавленном голосе Оливии слышался смех и восторженное удивление. — Иногда. Раз в год по обещанию. Чтобы тебя успокоить.

Эрит, весело смеясь, устроился на коленях возле нее.

— Нет, ты это любишь.

— Самонадеянный дьявол, вот ты кто.

Эрит придвинулся ближе, раздвинув колени Оливии. Она с восторгом закинула руки ему на шею. Неужели когда-то эта женщина казалась ему холодной? Она пылала как факел.

Эрит одним мощным движением проник в ее плоть.

Приподнявшись на локтях, он вгляделся в ее лицо. Голова Оливии запрокинулась, губы приоткрылись. Она жадно хватала ртом воздух. Опущенные веки дрожали, лоб и щеки блестели от влаги.

Джулиан никогда не видел женщины прекраснее.

Он качнулся вперед, теснее прижимаясь к ее бедрам. Оливия снова застонала, погружаясь в темный океан желания.

Выпад следовал за выпадом, но Эрит владел собой, ему хотелось доставить Оливии наслаждение. Вздохи, всхлипывания и стоны лучше всяких слов выдавали ее чувства.

— Посмотри на меня, Оливия, — отрывисто бросил граф.

Она открыла глаза и посмотрела Эриту в лицо. Ее зрачки расширились, густые ресницы слиплись от слез. Кокетливая насмешница исчезла. Эриту показалось, что он заглянул в самую душу Оливии.

Искреннее, глубокое чувство к ней пронзило его. Эта женщина была создана для него. Она будет принадлежать ему всегда. И всегда его тело будет жаждать близости с ней.

— Не сдерживай себя на этот раз, — шепнула она. — Я хочу тебя всего, целиком.

— А я хочу, чтобы ты наслаждалась всю ночь, — прохрипел Эрит, двигаясь в страстном танце любви. — Я хочу показать тебе все. Я хочу тебя, — выдохнул Эрит, делая яростный выпад и извергая семя, не в силах обуздать свою страсть. Не в силах сдержать рвущиеся из глубины сердца слова: — Я люблю тебя.

Признание Эрита потонуло в протяжном хриплом стоне. Белая вспышка света ослепила его, гром в ушах поглотил остальные звуки.

Ногти Оливии вонзились в его плечи, когда волна блаженства, поднявшись из горячей глубины, захлестнула и ее. Их тела, слившись воедино, парили в бесконечном, нерасторжимом объятии.

Уткнувшись лицом в плечо Оливии, Эрит замер. Дрожащий, задыхающийся, он пытался вернуться в тот самый мир, что за последние несколько мгновений неузнаваемо изменился.

— Я люблю тебя, Оливия, — срывающимся голосом повторил он.

— Я и люблю тебя, Джулиан.

Кровь набатом стучала в висках, но; несмотря на грохот, Эрит различил в голосе Оливии горькое отчаяние побежденной.

Глава 24

Начинало вечереть, когда Оливия вернулась в Лондон после очередной еженедельной поездки к Лео. Весна вступила, наконец, в свои права, темнело поздно, и Оливия поднималась по лестнице дома на Йорк-стрит еще при свете дня.

Прошло две недели с той памятной ночи, полной страдания, противоборства и наслаждения, когда они с Джулианом признались друг другу в любви. Две недели длилась их безудержная, невообразимая страсть. Оливия сложила оружие, оставив все попытки скрыть, как много значит для нее граф. Смирившись с судьбой, она призналась в собственном бессилии: пусть Эриту суждено разбить ей сердце, она не сможет ему помешать.

Бросившись в глубокие воды чувственных удовольствий, она безропотно отдалась течению реки, ведущей к гибели. Таким женщинам, как она, нельзя любить. Нельзя показывать мужчине свою уязвимость, как это случилось с ней. Жизнь куртизанки подчинена непреложным правилам; стоит их нарушить, и все рассыплется в прах.

Оливия понимала: за это хрупкое счастье придется платить. Но, Боже милостивый, только не сейчас, не сейчас.

Непрочность, мимолетность их связи заставляли ее дорожить каждым мгновением близости с Эритом. Оливии хотелось насладиться сполна неожиданно выпавшей ей радостью, и день ото дня эта решимость лишь крепла.