Оборона Опочки 1517 г. «Бесова деревня» против армии Константина Острожского

О переговорах датской стороны мы можем судить по сохранившемуся в Копенгагенском государственном архиве проекту договора от 3 июля 1514 г.[103] В нем от имени Христиана II предлагается «императору всей Руси» (totius Rutzie imperatore) возобновить дружбу и настроиться против Швеции. Со своей стороны датский король был готов посредничать в переговорах с европейскими странами и занять враждебную позицию в отношении Польши и Литвы «по правде, не по лжи» (in veritate absque dolo)[104].

Для исследователей практически незамеченным и неоцененным остался этот проект, хотя все его пункты практически неизменными перешли в русский вариант соглашения 1516 г. В сопроводительном письме Василию III Христиан указывал, что, желая подтвердить прежний союз между Россией и Данией, он посылает московскому государю договор, составленный по образцу отцовского соглашения 1506 г., в который добавлены пункты о совместной войне против польского короля (addendo articiilum contra regem Polonie). В этом же деле сохранилась инструкция короля магистру Дэвиду[105], где в пяти пунктах предписывалось:

1) заверить Василия III братством и дружбой датского короля;

2) просить о скорой присылке ратифицированного соглашения;

3) рассказать об отношениях со Швецией;

4) высказать пожелания о последовательной политике великого князя по отношению к Швеции;

5) попытаться выпросить у великого князя преференций для датских торговых людей.

Неизвестно, знали ли датчане о том, что буквально год назад, 9 мая 1513 г., послами Хенриком Икскюлем, Хенриком Стенссоном и др. доверенными лицами от имени риксфорестондера (правителя) Стена Стуре Младшего был заключен договор с русской стороной, представленной новгородским наместником боярином В. В. Шуйским и боярином И. А. Челядниным, о 60-летнем перемирии[106].

Грамота датского короля Христиана II была скреплена, судя по всему, обычной восковой печатью (Et ad fortificationem harum nostrarum litterarum sigillum nostrum apposuimus), то есть это была так называемая предварительная ратификация — датский король изложил со своей стороны все те пункты, на которых он был согласен заключить договор. Грамота из Копенгагена была доставлена в августе 1514 г. (в описи отмечен «приезд к Москве государевых послов Ивана Заболоцкого да Василья Олександрова, да с ними вместе дацкого посла магистра Давыда»). Герольдмейстер «Дания» более полугода (с осени 1514 г. до начала весны 1515 г.) находился в Москве. В это время он наверняка слышал о поражении русских войск под Оршей, о попытках возврата Смоленска армией К. И. Острожского. К сожалению, в Датском государственном архиве не сохранилось ни отчетов, ни писем за этот период герольдмейстера Дэвида к своему королю. Понадобилось еще два года, прежде чем текст договора был ратифицирован русской стороной.

С прибытием 17 декабря 1514 г. имперских послов Я. Ослера и М. Бургшталлера с новым вариантом русско-имперского договора Василию III и его ближайшему окружению стало очевидным, что император отказывается от всех прошлых обещаний выступить «заодин» против Сигизмунда I.

Да и датскому королю было не до «московитов». Он был занят куда более прагматичными и перспективными делами — сватовством (и, соответственно, составлением брачного контракта) к Елизавете, внучке императора Максимилиана[107]. В Эмсе был заключен военный союз Габсбургов и Ольденбургов. В августе 1514 г. супруга датского короля Елизавета была коронована в Копенгагене.

В ответе Василия Ивановича королю Христиану было сказано: «А которую еси грамоту к нам прислал с своим послом с Гералд Давыдом, и той грамоте у нас непригоже быти». Грамота оказалась «непригожей», скорее всего, по причине умаления государева титула — в «проектной» грамоте Христина были перечислены только владельческие титулы от Владимирского до Болгарского — а ведь даже в верительных грамотах всегда прежде ставился полный титул государя. К тому же, ко времени, когда послы прибыли в Москву, государь уже взял Смоленск, и к его титулу добавился наименование «Смоленский». Поэтому было подготовлено новое посольство, состоящее, впрочем, из прежних послов — Заболоцкого и Александрова[108], а вместе с ними «послали есмя к тебе (Христиан. — А. Л.) список, како ве грамоте меж нас с тобою пригоже бытии»[109].