Оборотень

Через полминуты полегчало, нежданно появившееся неуютство в сердце испарилось, словно его и не было, будто это был кадр, штрих, одного из этих не дающих душевного покоя снов. Но другая проблема, явившаяся взгляду, осталась на виду, и не собиралась исчезать после простого прикладывания ладони к груди. Серьёзная проблема, имеющая вид одного из самых криминализированных районов города, под красноречивым названием "Бандитовка". Именно отсюда, в приснопамятные, залихватские девяностые вышло наибольшее количество "пацанов с понятиями", безукоризненно владеющими высоким искусством распальцовки и наезда. Те, кто уцелел в ходе адреналинового дележа самых "баблоносных" делянок города, сопровождающегося насыщением конкурирующих организмов неким количеством свинца, категорически несовместимым с жизнью, пересели с "девяток" с тонированными стёклами, на "бэхи" с такими же опознавательными атрибутами. Многие сменили "Гимнаста" на многограммовых "голдовых цепурах" и "козырный прикид" в виде "Адидаса" и "понтового куртяка" турецкой кожи, кто — на навороченные памятники в изголовье, кто — на безымянные могилы в лесополосе. Оставшиеся в активной жизнедеятельности, в основном приняли вид респектабельных бизнесменов, меценатов и спонсоров, и лишь иногда, хоть и крайне редко, у "уважаемых людей города" в манерах проскакивали отблески былой славы, в виде ощущаемой на генетическом уровне способности донести до широких масс идею, выраженную во фразах — "За базар отвечаю!" и "А чё ты не понял?!". Остальные, так и не способные перестроиться к реалиям новой жизни, уходили "по тундре, по железной дороге", далеко не в первую "ходку". Девяностые, в своём беспредельном великолепии, сгинули, как плешивый бес после первого петушиного крика, но видимо, над "Бандитовкой" концентрация тех самых, перенасыщенных криминальным духом флюидов, была ещё довольно высока, хоть в целом и не достигала прежних, прочно и страшно вошедших в милицейские сводки прошлого века, показателей.

Здесь до сих пор не обходилось без "взятых на гоп-стоп", раздетых в любое время года, поддавших мужичков, не важно — одеты они в Dirk Bikkemberg, или же в замызганный пуховик "маде ин Чайна". Квалификацию надо поддерживать. "Жмуриков" практически не было, но кровушку порой пускали, иногда даже и без особой надобности, в виде сувенира из "Бандитовки". А уж припереться сюда с только что снятой с карточки зарплатой, и уйти потом целым и невредимым, с точно такой же "суммой бабок", какая наличествовала при появлении на улочках района — поступок, мгновенно становящийся легендарным и эпическим. Да и появиться здесь просто так, особенно в вечернее время суток, вплотную подходящее к ночному, не имея среди "бандитовских" ни кореша, ни родственника, способного "кинуть за тебя подписку" — было почти стопроцентной гарантией того, что если не вывернут все карманы, то по шее получишь всенепременно. Для профилактики и чтобы не забывали, в каком районе города живут самые крутые перцы.

Курмин, закусив губу от досады на самого себя, быстро осмотрелся, прикидывая, далеко ли он углубился в эти криминальные дебри. Естественно, похвастаться частым посещением "Бандитовки" он не мог, последний раз он был здесь лет девять назад, даже уже и не помнил, по какой нужде. Но довольно цепкая память подсказывала, что не всё так погано, условная граница района, за которой можно было чувствовать себя в относительной безопасности, пролегала примерно метрах в шестистах от места, где он сейчас находился. Ждать, когда же, наконец, появятся местные аналоги Лёньки Пантелеева, с поправкой на нынешние нравы метко прозванные "гоблинами", и сурово, для завязки разговора, могущего иметь самые широкие последствия — поинтересуются насчёт курева, Курмин не стал, и быстрым шагом, в любой момент способным превратиться в галоп, направился в нужном направлении.

Пятьдесят метров, сто, двести, триста…

…три силуэта вынырнули из-за угла наперерез Михаилу, когда было пройдено уже чуть больше половины расстояния. До Михаила донёсся отрывок разговора, из которого он уяснил, что будущих его знакомцев недавно не пустили в ночной клуб, и, по их мнению, "пидоров на фейсконтроле необходимо в ближайшем будущем поставить в позу ракообразных", после чего совершить с ними имитацию полового акта с помощью сучковатого полена большого диаметра. Увидели Курмина, и почти не раздумывая, проложили курс по направлению к нему, лихорадочно вспоминающему, кто из его знакомых мог иметь хоть какое-то отношение к "Бандитовке" в сугубо "правильном" плане. Это была очень хрупкая, слабенькая, но надежда, что могущее вот-вот начаться "терляево", закончится благополучно. В крайнем случае — доброй порцией матюгов, и пожеланием больше не видеть его "лоховскую вывеску" в этом месте, славном своими корнями, которые без всяких на то причин, зачастую любит романтизировать шансон.

Вспоминалось откровенно паршиво, в памяти смутно промелькнуло два-три имени, но вот кто из них был "Буксиром", а кто "Стреляным", идентифицировать никак не удалось. Скверно…