Оборотень

…первый шприц уже стал втягивать в себя содержимое ложки, когда и без того хлипкая, держащаяся на одной петле дверь их пристанища, рухнула внутрь от сильного удара. "Менты!" — взвизгнула девушка, уронив шприц на грязный пол, остатки зелья из ложки разлетелись по давно нестиранной одежде парня, но милицией там и не пахло. На пороге комнаты стоял крупный зверь, размером с большого льва, только неизвестной породы. Не волк, не тигр — нечто иное, доселе невиданное. И страшное. Гораздо более страшное. Зверь не двигался, круглыми жёлтыми глазами, неподвижно глядя на людей. Парень медленно, очень медленно потянулся к лежащей в полуметре от его руки бите, которая сегодня помогла им добыть примерно месячное безмятежное существование с ежедневным кайфом. Зверь сделал шаг два шага вперёд, полностью зайдя в комнату.

Лобастая голова, короткие уши, мощные, как у гиены — челюсти, длинное тело, двигающееся невероятно пластично, словно перетекая с место на место. Мускулистые лапы, средней величины хвост, неподвижно замерший в горизонтальном положении. Хищник, ужас, смерть…

— Киса, киса… — парень уже почти дотянулся до биты, побелевшими губами пытаясь улыбаться зверю, а в глазах уже колыхалось понимание неотвратимости скорой смерти, — ты из какого зоопарка сбежала, иди домой, в клетку, в клеточку…

Смерть чуть наклонила голову вбок, продолжая рассматривать находящихся напротив неё, пока ещё живых людей. И парочка с изумлением увидела в жёлтых, пронзительно уставших от чего-то неведомого глазах, промелькнувший отблеск сострадания к своим жертвам. Короткий, слабенький, тотчас же потухший отблеск сожаления. Через мгновение смерть прыгнула.

Замах биты пропал в зародыше, когти до кости распахали бьющую руку, от плеча, до запястья. Бита отлетела в сторону, парень заорал, глядя на хлещущий из изуродованной плоти багровый поток. Девушка шарахнулась в сторону, прижавшись к стене, и тихонько скулила, мутными от ужаса глазами глядя на вершащуюся расправу.

Когти еще раз совершили два короткий взмаха в воздухе по диагонали, и из полностью распоротого живота парня, на грязный пол вывалились внутренности. Крик прервался на самой высокой ноте, и парень лицом вперёд повалился на старый матрац, начиная дергать ногами в наступающей агонии. Кровь быстро начала растекаться в стороны из-под упавшего навзничь тела.

Девушка сидела оцепенев от увиденного, изо всех сил вцепившись руками в волосы, не ощущая боли. Зверь развернулся к ней, его передние лапы оставили смазанные кровавые следы на замызганных досках жилища. В глазах у девушки промелькнуло нечто осмысленное, она вдруг дёрнулась в сторону дверного проёма, пытаясь покинуть комнату.

Кошмар пресёк это намерение коротким, словно он заранее прочитал мысли своей жертвы, движением. Зверь оказался прямо перед ней, сделав бегство невозможным, и его испачканные в крови передние лапы легли ей на плечи, заставляя опуститься на колени, словно вымаливая прощение за всё плохое, что она сделала в своей не слишком длинной, и не совсем правильной жизни.

Через несколько секунд голова зверя подалась вперёд, и массивные челюсти с хрустом сомкнулись на её лице, острейшими клыками рассекая мышцы, дробя кости, отнимая жизнь…

…очередной удар в и так пострадавший позвоночник был особенно болезненным, вернув Михаила к действительности. Удары становились всё реже и реже, нападающим словно надоело пинать беспомощного, не сопротивляющегося — руки, закрывающие голову от ударов, не в счёт, человека. Реальность расплывалась в глазах сплошняком в багровых оттенках, в голове была нехорошая, вязкая тяжесть, время словно замедлило своё течение.

— Ну, чё, говнюк, давай делись… — две руки сноровисто обшарили карманы Курмина, костистый кулак больно въехал в левую почку, когда Михаил пошевелился, пытаясь разогнуться, — не дёргайся, клоун, лежи смирненько…

— Чего там? — нетерпеливо спросили сверху, сквозь щель в сомкнутых Курмин разглядел притоптывающие возле самого лица ботинки на толстой подошве, — есть чего?

— Да он пустой, сучара! — в голосе "шмонающего" просквозила самая натуральная горечь за потраченное впустую на обыск время, — даже на рваный гондон лавэ не наскрёб, вот гадство-то…

— Вот падла! — новый удар ботинком по рукам, к счастью, не добравшийся до лица, не добавил позитивных ощущений, — снимай куртяк с него, что ли. Не пустыми же уходить, в натуре.

— Да ну нафиг, — по голосу Курмин узнал Писаря, — тут даже не мэйд ин Чайна, тут голимый СССР, Решето за неё даже на нормальный пузырь не расщедрится. Поканали отсюда, хорош развлекаться…

— Точняк, потопали… — Ледяной отозвался лениво и безэмоционально, словно возле их ног лежал не человек, а рваный полиэтиленовый пакет, или там — яблочный огрызок, — хватит говно ногами месить, надоело уже…