Оборотень

Дом в Феодосии был для Турецкого неожиданностью и требовал дальнейшей проработки. Конечно, он мог бы прервать беседу, увести ту же Лору или милую даму за перегородку и допросить по всей форме, вытрясти из них все полезное. Но он решил подождать с допросами и действовать методами газетчиков — через симпатию и доверие.

— У вас много было особо важных дел? — спросила Лариса.

— Немало.

— А таких, как сейчас, с Аленой?

— Были и такие, но бывали и покруче.

— Я читал, у вас очень низкий процент раскрываемости, — проговорил человек в очках. — Просто позорно низкий.

— Это правда.

— Найдете убийцу Алены? — не отставал человек в очках.

— Это просто какой-то кошмар, — сказала дама. — Сидим тут, пьем чай и спокойно разговариваем. А Алена — она ведь только что здесь была! Мне и сейчас кажется, что откроется дверь и она войдет.

Дверь открылась, и вошел Куценко.

— А вот и я, — сказал он. — Я созрел для беседы.

Турецкий успел уже забыть о нем, тем более что шикарный дом в Феодосии заставил его призадуматься. Дом в Крыму мог стать поводом для расправы, например, для какого-нибудь родственника, особенно если потерпевшая делила с ним права наследования.

— Ну что ж, — Турецкий поднялся и посмотрел на Куценко, — пойдемте.

За выгородкой стоял круглый стол с чайной посудой, электросамоваром, а рядом с ним два потертых стула.

— Хорошо, что вы застали меня, — проговорил Куценко, едва они сели. — Я знаю Алену со дня прихода на Ти-Ви, извините, — поправился он, — знал. Так что многое смогу рассказать.

— Рассказывайте, — предложил Турецкий.

— Я не знаю, что вам нужно. Давайте — ваш вопрос, мой ответ.

— Вопросы обычные в таких случаях… У нее были на студии враги?

— Конечно! Ее очень многие не любили. Она же шла, как танк по цветам. — Куценко заметил слегка непонимающий взгляд Турецкого и пустился в объяснения: — Возьмите хотя бы меня. Если вы смотрите утренние передачи, то знаете, что и талант у меня не меньше, и голос богаче. Но когда мы пришли на Ти-Ви, она отодвинула меня, как неодушевленный предмет. Я так и остался утренним диктором. А у нее — как же — полет, высота. У меня, между прочим, тоже могли быть и высота, и полет. Еще какой полет!

— Вы хотите сказать, что, делая карьеру, Алена мало думала о судьбе своих коллег, которым по разным причинам везло меньше? — уточнил Турецкий. — То есть карьеру она делала за счет своих сотрудников, так?

— Именно так. Шла, как танк. Теперь уж грех говорить, но что было, то было.

— И возможно, среди них есть человек, который, возненавидев ее, решился на убийство?

— Нет, этого я не говорил, — испугался Куценко. — Я, по крайней мере, таких не знаю. А то, что она выдвинулась на волне всеобщей критики, — это факт. Я говорил об этом даже на профсоюзном собрании. Вы же сами помните, как тогда было: кто громче всех кричал, критиковал, разрушал, тот и поднимался наверх. Вы слышали ее передачи?

— Я их видел. Не все, конечно.

— Их нужно не только видеть, их нужно слушать. У нее провинциальное произношение. Она даже гласные не научилась как следует говорить.

— Вернемся к недругам, — предложил Турецкий. — Кому, по вашему мнению, она мешала?

— Трудно сказать. Ну, крутился вокруг нее этот Максим Сомов. Темная личность, между нами говоря. Это, возможно, пустые разговоры, но многие уверяли, что он с ней спал. Он на десять лет моложе ее, в кадре вы его видели. Так ясное дело, простите за каламбур, он спал и видел, как бы ее из этого кадра вытеснить. Он ведь делает рекламу, а реклама — это о-очень большие деньги! Скажу вам, что меня туда так и не подпустили, хотя я хотел, очень хотел.

— А Асиновский? — подсказал Александр Борисович.

— Ну, Асиновский, — как-то неохотно кивнул Куценко. — Но он хитрая бестия. На самом деле с ним можно было договориться, но Алена так повела дело, что, можно сказать, сама превратила его в своего врага. Можно ведь было иначе, полюбовно… Но уж так сложилось…

— Значит, Асиновский и Сомов, — уточнил Турецкий. — Почему именно они?

— Повторяю: тут замешаны очень большие деньги. Асиновский — размещение рекламы. Все знали, что Ветлугина со своей концепцией приватизации канала ему очень сильно мешает. Если бы все пошло так, как хотела Ветлугина, «Телекоммерс» Асиновского стал бы просто никому не нужен. Он превратился бы в ничто, в ноль. Она думала, что Максим ей опора. Не знаю, не знаю… Он тоже был не прочь урвать свой кусок. Сколько стоит реклама, представляете?

— Представляю.

— А что такое скрытая реклама, тоже представляете? Допустим, вы, как бы невзначай, сказали доброе слово о некой фирме. И фирма вместо формальностей просто дает вам тысяч пять долларов. Теперь представьте, что это с вами делают часто.

— Вам тоже клали в карман? Хотя бы раз?