Оборотень

Бремен проводил их по слабо освещенному коридору, который вел к двери в подвал, расположенный под офисной вышкой складских помещений. Натанель и Бремен шли впереди, а Давид замыкал процессию. Несколько раз ему пришлось даже подтолкнуть Янника, который постоянно оборачивался и вопросительно смотрел на него. Один раз обернулся и Матоль, скорчив при этом отвратительную гримасу и обнажив зубы. Но Давид оставил угрозу без внимания. После того, что произошло, ему все равно придется помериться силами с этим упрямым мерзавцем. Сознание того, что при этом он вынужден будет уступить, если хочет придерживаться первоначального плана, задевало его самолюбие. На миг Давид даже усомнился, идет ли речь о его собственной гордости или же о гордости волка.

Выругавшись, Бремен с трудом открыл замок бронированной двери и впустил их в комнату. Потолок был настолько низким, что Давиду пришлось втянуть голову в плечи. Запахи и впечатления с такой силой обрушились на него, что он невольно отступил на шаг. Сигаретный дым, потные тела, страх и наскучившее ожидание. А под ними было что-то еще. Что-то, что он не мог так просто определить: не совсем зажившие раны, наркотики и покорность под давлением силы и угроз.

Как может Хаген пачкать руки торговлей людьми? При этом Давид хорошо понимал, почему его командир пошел на это и потянул в болото своих людей. И словно по знаку в его груди разлилось напряжение: охотничий инстинкт волка пробудился при виде добычи, и Давиду стоило немалых усилий проигнорировать его.

В комнате на деревянных лавках сидели одиннадцать женщин. Некоторые при виде мужчин поспешно ткнули сигаретами в переполненных пепельницах, другие даже не шевельнулись. Темные волосы, светлые волосы — здесь было все. И только одно общее обнаружил Давид: все женщины были очень молоды. Со второго взгляда он заметил, что по меньшей мере одна из сжавшихся в комок женщин на самом деле была молодым человеком с нежными чертами лица. Впрочем, Давиду не хотелось даже знать этого.

— Хорошо, — сказал Натанель, на которого безмолвные взгляды загнанных людей не произвели никакого впечатления. — Матоль и Лойг сразу берут свою долю груза, друг Бремен хочет закончить работу.

Бремен усердно закивал, и при мысли о предстоящих часах взгляд его стал мечтательным. Бурритос и пиво перед телевизором… Все происходящее здесь было для него не более чем рутинной работой.

— Вы возьмете транспортер. Смотрите, не болтайте о сумме за поставку. Вам первый ряд. — Махнув рукой, Натанель разделил группу на две половины. — Мы с Янником возьмем вон тех. Подъем, девочки!

Натанель нетерпеливо взмахнул рукой, словно погоняя стадо коров. Молодые женщины повиновались неохотно, словно эта душная, переполненная комната полюбилась им и стала домом. Они одергивали одежду, поправляли волосы и оглядывались назад, проверяя, не оставили ли чего на скамейках.

Янник стоял рядом с Давидом и умоляюще смотрел на него. А тому не нужно было отвечать на взгляд, чтобы знать: друг все еще надеется, что их не разлучат. Неуверенность Янника была настолько заметной, словно он хотел, чтобы все присутствующие ощутили ее.

Матоль, само собой разумеется, не мог оставить такой вызов без внимания.

— Где ты потерял своего щенка? — спросил он, и в глазах его заплясали нехорошие искорки.

— Тебя это не касается, — ответил Янник настолько быстро, что его страх не успел взять верх. Когда речь заходила о Буреке, он оказывал удивительное сопротивление.

Но Матоль только мерзко ухмыльнулся.

— Тварюка наверняка опять лежит на диване перед старой Рут. Как всегда, когда тебе запрещают брать его с собой. Как думаешь, кто из нас раньше справится с работой и первым будет у нее?

— Матоль, заткнись наконец и выдвигайся со своим отрядом! Здесь до ужаса тесно, — вмешался Давид, нервы которого начинали сдавать.

Когда Матоль не отреагировал, а только демонстративно облизнулся, он едва не врезал ему по губам, чтобы тот на протяжении нескольких дней и думать не мог о еде.

И именно в этот момент Натанель потребовал его внимания.

— Вон та девочка в углу принадлежит тебе, Давид.

Он указал на хрупкое создание максимум двадцати лет, светлые волосы которого прядями свисали на лицо. Внезапно девушка подняла глаза и отстраненно посмотрела на Давида своими бирюзовыми глазами.

Давид отступил на шаг, словно его ударили. Это замученное создание на первый взгляд было похоже на Мету. Даже когда она неохотно подошла к нему и он заметил, что ее нос гораздо шире, лицо скорее круглое, чем овальное, а корни волос — темные, он все равно никак не мог успокоиться. Он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, не в состоянии сказать хоть слово. Стоять напротив женщины, невероятно похожей на Мету, в узкой комнате, вызывавшей чувство клаустрофобии, в то время как Матоль и Лойг довольно хохочут, было выше его сил.