Оборотень

Давид хотел повернуться и уйти, но тут Натанель позвал его по имени. При этом ни один звук не сорвался с его губ с опущенными уголками. Он позвал его так, что Давид не мог ослушаться. Он тут же забыл о желании сбежать и направился к Натанелю, которому, казалось, было совершенно наплевать на свое только что продемонстрированное превосходство. Вообще-то Давид должен был быть ему благодарен, но почему-то такое обращение задело его. Натанель позвал — он повиновался, вот как это выглядит. Хорошо хоть остальные ничего не заметили, иначе Матоль наверняка повеселился бы.

— Твоя задача состоит в том, чтобы отвести девочку во дворец и позаботиться о том, чтобы там она и осталась, — пояснил Натанель тоном, каким отдавал предыдущие приказания.

Молодая женщина уже стояла рядом с Давидом. И хотя ее сопротивление было довольно явным, прижалась к нему, словно ища поддержки. Давид справился с желанием отодвинуться от нее, но все-таки сунул руки в карманы и сжал кулаки. По меньшей мере, ее запах не был похож на запах Меты, и его волк, похоже, не видел в ней ничего иного, кроме возможной добычи.

— Она для Хагена? — спросил Давид и тут же рассердился на себя за этот вопрос.

Натанель задумчиво посмотрел на него и медленно повторил:

— Просто отведи ее во дворец и позаботься о том, чтобы там она и осталась.

— Хорошо. — От напряжения Давид едва сумел разжать зубы. — А как мне, черт возьми, ее туда вести? Вы с Янником, наверное, возьмете машину. Или, может, пойдете к реке пешком?

Натанель только пожал плечами.

— Это твоя проблема.

— Можешь на ней поскакать, — предложил Матоль, вместе со своей группой покидая тесную комнатушку.

Давид подождал, пока остальные пройдут через дверь, и кивнул девушке, приглашая следовать за собой. На ней было лиловое платье чарльстон из потрепанного полиэстера и танцевальные туфельки. Она перебросила через руку курточку из искусственного меха, а на плече болталась набитая сумочка. На миг он задумался над тем, может ли в ней быть что-то, что защитит женщину от холодной ночи.

Наверху их ждал Бремен, чтобы закрыть склад. Автомобиль как раз разворачивался, и Давид мельком увидел бледное от напряжения лицо Янника. Потом машина исчезла за углом. Матоля и его группы давно и след простыл — вероятно, он действительно попытается перехватить Янника перед домом Рут. Похоже, молодому человеку предстоит пережить не только испуг, но и причитающуюся взбучку. Тем более стоит поторопиться, подумал Давид, снова бросив взгляд на танцевальные туфельки своей презрительно смотревшей в сторону спутницы.

Бремен откашлялся, напоминая о своем присутствии.

— Я мог бы отвезти вас в город, — предложил он. Давид выжидающе посмотрел на него, и тот поднял вверх руки. — Она могла бы быстренько отработать поездку.

Брови Давида сошлись на переносице, но он остался стоять в той же позе, держа руки в карманах. Молодая женщина плюнула на пол. Бремен махнул рукой, на лице его было написано разочарование. Идя к своей машине, он крикнул через плечо:

— Тогда пробегитесь как следует, красавчики! Сначала вдоль набережной, потом все время прямо. Через час пешим ходом доберетесь до метро, но я понятия не имею, открыто ли оно в это время.

Давид воздержался от комментариев. Было холодно и туманно, но он ничего не имел против прогулки по ночному городу. Хотя им придется пройти приграничную территорию, об этом он не думал. Если танцевальные туфельки прикажут долго жить, он остановит такси — правда, эта идея ему не особенно нравилась. Он терпеть не мог водить машину сам, а если сидел рядом с водителем, то покрывался потом от страха.

Молодая женщина натянула курточку и достала из сумочки сигареты. При этом оттуда выпали набор для макияжа и небольшая записная книжка, которую она поспешно затолкала обратно, словно не хотела привлекать лишнего внимания.

Решив наконец тронуться в путь, Давид легонько подтолкнул ее, но она неожиданно схватила его за руку. Он удивленно наблюдал за тем, как она сделала несколько затяжек, негромко разговаривая сама с собой. Ее страх удивительным образом сочетался с упрямством. Давид чувствовал едва сдерживаемую ярость, похожую на тлеющий уголек. Прежде чем она успела что-нибудь учудить, он схватил ее за руку и потащил вперед.

Но было уже поздно: женщина принялась ругаться на каком-то незнакомом языке и вырываться. При этом она держала в руке горящую сигарету, и ее огонек коснулся лица Давида. Хотя в следующий миг он уже контролировал обе руки, но жжение на лице и ее попытки вырваться заставили его быть грубым.

Ее ругань вдруг перешла в визгливую мольбу, и Давид с трудом совладал с желанием швырнуть ее на землю и придавить своим телом. Он отчетливо представил себе образ подчинения — извивающееся женское тело, внезапно дернувшееся и замершее. Давид вдруг понял, чье видение собирался воплотить в жизнь, и отпустил запястья женщины. Проклятый волк!