Оборотень моих кошмаров (СИ)

— То есть ты серьезно? — спросила аккуратно.

— Увы.

Всё ясно: Фирсанов Игнат был не здоров психически, но его болезнь обострялась только раз в месяц, сводя бедного парня с ума и превращая из кутилы и бабника в измученного жизнью психопата.

— А это... наследственно?

 — К счастью, нет. Кира. — Он глянул на меня сурово, пристально уставился в самую душу. — Ты не веришь?

Мне стало его безумно жалко. Несчастный человек, у которого вся жизнь делится от приступа до приступа. Его мысли ясны, пока безумное начало не берет верх и не заставляет Фирсанова Игната запереться в пустой комнате.

— Верю, — закусила губу.

Он покачал головой.

— Зачем ты пришла?

— Хотела понять, почему ты решил порвать со мной.

Теперь-то было очевидно, что мне самой не нужны эти отношения. Его не спасти любовью или привязанностью. Таблетками, уколами, подавляющими животное естество — возможно. Но мне в его жизни нет места. Теперь уже нет.

— Теперь знаешь. Прощай.

— Игнат, я...

Коснулась его руки кончиками пальцев. Мне хотелось плакать. Мужчина из женских грез, невероятной силы и красоты, страдал тяжелым недугом. Хотела бы я вытащить его из кошмаров, хотела бы остаться, чтобы успокоить дурные мысли.

Но не могла.

Кажется, он догадался, что означает мой жест.

— Вот только жалеть меня не надо! Как тебе доказать, что я не вру?.. Это произошло четыре года назад.

Глава 8.1

За всё время, что Игнат говорил, я не произнесла ни слова. Смотрела на него, впитывала в память черты лица, пыталась подавить ту боль, которая разрасталась от каждой его выдумки.

Он так запутался в своей лжи, что сам не различал, где кончается правда. Да, на его лодыжке красовался застарелый шрам. Ну, укусила его бешеная такса, кто ж виноват? Я бы тоже укусила на её месте. Но, боясь своей сущности, он оборудовал эту комнату и добровольно заточал себя в ней ежемесячно.

Игнат Фирсанов сходил с ума, и я ничем не могла ему помочь.

— Спасибо, что выслушала, — закончил он ровно. Таким тоном сообщают, что деловая встреча переносится, но никак не раскрывают жутких тайн прошлого.

— А ты не боишься, что я выдам твой секрет? — Я наблюдала за его мимикой, жестами, надеясь увидеть там что-то, что заставило бы незамедлительно набрать номер скорой помощи.

Но Фирсанов ничем не выдавал своего помешательства.

— Тогда я просто съем тебя, — сухой смех разбавил тишину комнаты. — Шутка. Кира, тебя скорее посчитают чокнутой, чем поверят в оборотней.

Ну, сам факт того, что он осознает ненормальность своих идей, радует. Возможно, его можно спасти, если вовремя начать лечить.

— Кроме того, — Фирсанов закусил губу, — есть кое-что ещё. Почему-то рядом с тобой мне не так плохо до и после превращения.

Он сказал это скептически, даже поморщился.

— Каким образом?

— Не знаю. Но если без тебя мои кости перемалывает в муку, то с тобой... просто выкручивает.

— Действительно, просто, — ехидно подтвердила я.

— Поверь, это так. Ну что, ты уйдешь?

Кажется, он ждал утвердительного ответа. Весь подался вперед, напрягшись и затаив дыхание. Его вены проступили сильнее прежнего.

Больше всего мне хотелось сбежать отсюда. Закрыть дверь в комнату, в дом, в воспоминания о нас. Потому что всё это невозможно, глупо, ненормально. Игнат Фирсанов болен тяжким недугом, но не мне быть его лекарем.

Всё так, да только... теперь я была обязана остаться.

—  Не уйду.

Он приподнялся на локтях, возмущенный, раздосадованный, недовольный. Потом, правда, вновь рухнул на ковер, с силой выдыхая воздух, но в голосе звенела сталь, а лицо еще сильнее посерело.

— Почему?

— Ты сам сказал, что со мной тебе легче.

Я обязательно вызову врачей, завтрашним же утром заставлю Игната лечь в клинику, где его накачают лекарствами и приведут в чувство. Но сегодня я должна доказать ему, что превращения не случится.

— Это не значит, что...

Я села вплотную к Игнату, бедро к бедру, вжалась лицом в его грудь, как мечтала все эти недели нейтралитета.

— Значит.

— Пожалуйста, Кира...

Он попытался оттолкнуть меня, но я оказалась сильнее. Даже усмехнулась, удобнее устраиваясь на его груди. Его сердце билось часто, гоняя по телу горячую кровь.

— Ну и какова вероятность, что ты меня съешь?

— Тебя-то? Да все сто процентов, только боюсь, что подавлюсь желчью.

Фирсанов не смирился с моим присутствием, но позволил касаться его.

— Давай условимся. Пока ты человек — я здесь, но как только обратишься в... оборотня — уйду?

— Хорошо, — выдохнул он. — Кира, убирайся отсюда, как только поймешь, что я меняюсь. Запри дверь на замок. Не жди ни секунды, иначе я боюсь, что... не смогу себя контролировать. У тебя будет минута или две, не больше.

— Всенепременно.

Мы лежали в молчании. Тишина не угнетала как прежде. Я верила, что всё наладится, что утром я уговорю Игната обратиться к врачам, и он вернет свое сознание. Эта мысль дарила успокоение.

— Что теперь будем делать? — спросил он осторожно. — Я имею в виду, в целом.

— Ну, или поженимся, или умрем в страшных муках.

— Кира?.. — Фирсанов помедлил с вопросом. — Ты случайно не влюбилась в меня?

— Ни в коем случае!

— Замечательно, а то я почти испугался. Я тоже тебя не люблю.