Оборотень по наследству

«Не хочу тебя огорчать, но… Если бы ты избавился от шкатулки, я был бы спокоен. И ты тоже. Я виноват перед твоим отцом и моим братом Сергеем. Мое раскаяние безмерно и, увы, бесполезно! Я хотя бы был одинок… а ты подвергаешь свою жену страданиям, которых она не заслужила. Ты губишь ее, Коля! Безжалостно и бесповоротно!»

– Я люблю Ирину и готов умереть ради нее! – с жаром возразил Полухин. – Это не пустые слова, дядя. Но я не знаю, как мне поступить… Как оградить ее от опасности? Воронин обманул мое доверие. Он оказался хитрым подонком! А я даже не решаюсь разоблачить его, чтобы не навредить себе и Ирине. Я запутался… погряз в интригах и неопределенности…

Илья замер за дверью, в изумлении вслушиваясь в этот странный диалог. Судя по всему, Полухин разговаривает… с покойным дядюшкой!.. Он сбрендил? Рехнулся? Они тут все немного с приветом? Или через одного?

– Дядя, мне пора идти, – раздраженно заявил племянник. – Часы тикают!.. Ты знаешь, что я имею в виду. Кто-то из нас выйдет победителем из этой схватки! – С отчаянной решимостью воскликнул он. – Зверь или человек! Надеюсь, это буду я. Ты веришь в меня?.. Дядя! Где ты?.. Эй! Так нечестно! Куда ты подевался?.. Дядя!..

Николай вскочил и начал озираться по сторонам. Похоже, призрачный собеседник исчез, не закончив разговора.

Илья спрятался за дверью и затаил дыхание, боясь быть обнаруженным. Он слышал реплики только одного человека, который сидел на лавке и беседовал с невидимкой. Из этих фраз нельзя было составить полного содержания беседы.

Внезапно Полухин выругался, щелкнул выключателем и двинулся к выходу. Илья плотно прижался спиной к подвальной стене и затаил дыхание. Он надеялся, что хозяин в темноте пройдет мимо и не заметит его.

«Главное, чтобы он меня не запер здесь, внизу! Иначе придется сидеть тут до утра, а потом долго и нудно объясняться».

Чаша сия миновала его. Полухин быстро прошел вперед, остановился, прислушиваясь, включил фонарик и зашагал дальше.

Илья с облегчением выдохнул и крадучись двинулся следом, молясь, чтобы дверь в подвал осталась незапертой. Так и произошло. Он медленно, нащупывая ногами ступени, поднялся вверх, и тут… кто-то схватил его за руку, резко дернул в сторону, зажал в углу и прошептал:

– Тихо! Иначе прибью!

Илья понял, что с ним не шутят, и энергично закивал головой. Он не собирался поднимать крик, тем более что здесь его никто не услышит…

Глава 34

В доме у Лютикова никто не спал, даже пострадавший паренек сидел в горнице вместе со всеми. Время перевалило за полночь, старые ходики на стене громко тикали, действуя собутыльникам на нервы. Каждый из них был себе на уме, каждый думал собственную думу.

За столом, освещенном керосиновой лампой, расположились четверо мужчин: хозяин, Мишаня с компрессом на лбу, Савелий и старлей, который поддался уговорам, бросил свой пост и, мучимый угрызениями совести, осушал стопку за стопкой.

– Слышь, Вася, притормози, – не выдержал Лютиков. – Не то свалишься.

– Не боись, не впервой…

– Тебе че, самогону жалко? – угрюмо осведомился Савелий. – Если не хватит, я своего принесу.

– Жалко у пчелки! – огрызнулся кладоискатель. – Самогону у меня хоть залейся! Только как Вася домой добираться будет? На карачках?

– Куда ему спешить? – включился в разговор Мишаня. – Места тут полно, печка натоплена. Пусть на полу ложится. Матрац бросим, на котором Назар ночевал, вот тебе и кровать.

– Плохая идея, – возразил охотник. – Я за твою Нинку переживаю, Василий. Дом-то ваш на краю улицы стоит, у леса. Кругом тьма кромешная, связи нет. Ни позвонить, ни на помощь позвать.

– Ты за мою бабу не в-волнуйся, – заикаясь, молвил полицейский. – Она ежели что, к соседке бежит или ту к себе зовет. За кофеем мужикам кости перемыть милое дело! Небось сидят две кумушки, языками чешут.

– Ну, гляди. Я-то бобылем живу, мне пофиг.

Общее настроение было гнетущее, мрачное. У Мишани разболелась голова, Лютиковым овладело беспричинное волнение, Савелий злился на всех и особенно на себя. Как будто он не выполнил свой долг, сплоховал. Его мучило плохое предчувствие. Полицейский хорохорился, но мысли о жене не давали ему покоя. Хоть он и не верил байкам о звере, а все же сердце его было не на месте.

– Слышь, пацан, – обратился он к Мишане. – Ты правда чудо болотное видел? Или врут мужики?

Парень судорожно глотнул и кивнул перевязанной головой.

– Я по нужде вышел… едва штаны расстегнул, а тут – оно! Дышит, фыркает, глазищи огнем горят!.. Пасть будто у динозавра… Я обомлел, ломанулся в заросли… больше ничего не помню.

По мере того как он говорил, краски сползали с его лица, губы посерели.

– Да ты белее мела! – испугался Лютиков. – Хорош, мужики, больного допрашивать! Доктор велел пылинки с него сдувать, а вы…

– Это не я, – протянул охотник и указал пальцем на Василия. – Это он! Пристал к парню, как банный лист! Думает, мы его дурачим! Сказки сказываем!.. Бутенко ваш – тупой мудак! Нельзя-де могилу под камнем тревожить! Дежурного приставил! А кого сторожить-то? Тот, кто там лежал, давно на волю вырвался!