Оборотень (СИ)

Позволяю Робэрто подхватить меня под руку, только он берет за талию и прижимает к себе с любовью. Это невыносимо! Нужно срочно находить выход, так жить нельзя! Они меня просто растерзают — один любовью, другой ревностью.

— Не нужно было тебя оставлять одну… — вмиг оказались у него в комнате.

Вся эта чертовщина простому человеку так чужда. Сила, скорость, телепатия и ещё что-то подобное растет у меня в животе.

— Ну, не ходить же попятам за мной или за ним, — ложусь на кровать.

— Но и так тоже все оставлять нельзя! — чувствую, как он злится.

Лежу, а меня всю ещё трясёт от нервов. Ладонь болит, а кровь так и не пошла, хоть раны затянулись тонкой пленкой. Не такой уж и пьяный был этот медик, знал, куда и как давить.

— Я сам поговорю с ним! — раздраженно проговорил.

— Робэрто! — поворачиваюсь к нему. — Не оставляй меня, пожалуйста, — тяну его за руку к себе.

Не думаю, что это приступ нежности к нему, скорее страх, что они могут сцепиться. Ещё не хватало, чтоб из-за меня браться разругались. Вспыльчивый Робэрто и неадекватный Джэксон — не лучшее настроение для разборок.

— Поговорить вы ещё успеете, — тихо шепчу, подтягивая его к себе.

— Ты дрожишь, — послушно ложится рядом и обнимает. — Ты всё ещё боишься? Сюда он точно не явится! — прижимает меня крепко.

— Я знаю, — доверчиво кладу голову на его руку. — Это не страх, это просто нервишки шалят, — нервно усмехаюсь.

— Ммм… — замурлыкал на ухо. — Хочешь сказать, что ты не из пугливых?

— Как-то о страхе не задумывалась на тот момент…

— О нём ещё и задумываются? — руки поползли по животу верх.

— Ну всё, кто-то завелся, — ловлю его ладони, чтоб не расходился особо.

— Так ты провоцируешь, — кусает мочку уха и тяжело дышит.

— Неправда, — спокойно и без сопротивления. — Я не могу здесь и сейчас, при таких обстоятельствах.

— Но теперь это твой дом, и ты рядом со мной, — вот только что-то это меня не особо успокаивает.

— Я не могу расслабиться в такой стрессовой ситуации…

— То, что ты делаешь, это наказание для меня, — вздыхает горько.

— Не хочу тебя наказывать, — усмехаюсь. — Тем более таким образом!

— Смеешься, — играя, рычит.

— Нет! — поворачиваюсь и смотрю в его глаза, которые даже в темноте сверкают таинственно красиво. — Я не мазохист! — пихаю его.

— Зато я мазохист, если меня вывести! — губы сгибаются лукаво.

— Не верю! — и правда не верю, не похож на мазохиста. — Ты милый…

— Милый? — удивленно смотрит на меня. — А ты выведи меня и поймешь, о чем речь! — нежно гладит по щеке — приятно, начинаю расслабляться в его объятьях. Он умеет расположить к себе, даже в столь нервном состоянии.

— Не думаю, что это возможно, — усмехаюсь. С утра вывожу, а он все такой же пушистик, колючки не выпускает. Терпеливо пережидал моё ужасное настроение от противного характера.

— Поверь, возможно! И когда это случится, тебе несдобровать! Буду наказывать так, как этого захочет моя внутренняя сущность — мой волк! Мой ненасытный зверь…

Перебиваю его пугающий рассказ поцелуем. Нежно касаюсь губ, неуверенно тяну руки к его шевелюре. Да! Я сама захотела его поцеловать. Вот только не знаю, это назло Джэксону или просто спонтанное желание? А может и то, и другое!

— Я уж думал, что не дождусь, — прошептал и со страстью впился в губы.

Жадно посасывает, кусает до боли. Стягивает майку с себя и начинает с меня снимать рубашку. Поцелуями спускается по шее вниз к груди, ладонями обхватываю его за сильные плечи. Дело доходит до груди, начинаю стонать и выгибать тело, подставляя ему себя.

Отдаю себе отчет в том, что просто поддаюсь страсти, и что весь волчий дом на ушах и слышит нас. Будет мне потом стыдно или нет — я не знаю. Знаю только одно — это последняя ночь с Робэрто. Как только выпадет возможность выйти из этой комнаты — воспользуюсь моментом и сбегу.

— Эмили, — кидаюсь сама на него.

Поцелуями хожу вокруг его сосков, покусываю нежно и даже грубо. Он закрывает глаза, стонет и охватывает голову руками.

— Ты сводишь меня с ума! — медленно расстегиваю пуговицу и молнию на его джинсах.

— Ага, — набираюсь наглости и дотрагиваюсь до его твердой эрекции.

— Специально выводишь! — поднимается и смотрит в глаза.

Вздыхаю, но не отвожу взгляд. Щеки горят от смущения, наверно красные, как помидор.

— Хватит возни! — откинул меня на спину и принялся за мои джинсы.

Возбужденные глаза, тяжелое дыхание и быстрые движения. Неожиданно замирает, так и не стянув с меня джинсы. Смотрит каким-то странным взглядом, замирает.

— Ты чего? — кинуло в жар. «Что на этот раз случилось?» — пронеслось в голове.

— Тише, — и продолжает прислушиваться.

— Робэрто! — еле уловимый моим слухом голос за дверью.

— Какого хрена?! — недовольно выругался.

— Кто это?

— Марго. Да что за день-то сегодня такой?! — встал и быстро подтянул свои джинсы.

— Закон подлости! — смеясь, тоже застегиваю ширинку.

Лежу и смотрю на него — возбужденный и злой. Хмурые брови и надутые губы, как у маленького мальчика, у которого отобрали игрушку. Только гордость не позволяет заплакать от обиды, остается букой злиться на окружающий мир.