Оборотень (СИ)

Отец сел рядом на кровать с траурным лицом и молчит. Смотрю на них и понимаю, какую боль я им причинила. Может отец не плачет, как мать, но сердце болит у него также, как у неё. Мама вытирает своей ладонью мне слезы, сжимает плотно губы, чтоб не издавать всхлипывающий звук. Отец сидит потупив взгляд в пол, мрачнее тучи. Боюсь представить, о чем они сейчас думают!

— Как же так вышло? Почему ты раньше нам не позвонила? — мама приговаривает и продолжает плакать. — Я же твоя мама, я бы в любом случае помогла бы. Тебе нужно было только сказать, неужели я бы тебя поняла и не поддержала? — крепче обнимаю ее и сильнее теперь всхлипываю я.

— Просто заберите меня отсюда, — шепчу ей в плечо.

Лара стоит облокотившись об стену и смотрит на нашу семейную драму. Как она догадалась поехать за моими родителями? Что она им сказала и как она им это рассказала? Хотя это было бы мне трудно все рассказать. Как отреагировали родители, как повел себя отец? Какой был удар для них, узнав обо мне такое? В любом случае я ей так благодарна, она молодец. Никогда не думала, что рыжая бестия поможет мне.

— Мистер Браун, — Лара тихо обратилась в отцу. — Нужно подписать кое-какие бумаги, чтоб забрать её уже сегодня.

— Джордж! Иди! — мама нервно пихает отца сзади, чтоб тот встал с кровати. — Поедим домой поскорее!

Лара вышли с папой из палаты, а мы с мамой остались. Не описать то чувство вины, стыда и неловкости, что я чувствую перед мамой. Она самый родной и близкий человек, который никогда бы не бросил и не предал. Но я почему-то поверила другим людям совершенно чужим мне. Которые тоже бы казались, любили и пытались помочь, но правда в том, что каждый помогал себе и каждый из них получил то, что хотел, кроме меня конечно. Меня использовали и бросили, что никогда бы не сделала мать. И только сейчас я начинаю понимать заботу и чувства мамы ко мне. Наверно потому, что сама стала мамой и почувствовала материнский инстинкт.

Как много мне предстоит маме рассказать. Как много выслушать нравоучений от обоих родителей. Но после всего, что было со мной, кажется это такой мелочью жизни. Раньше не имея взрослых проблем, мы не считаемся с мнением наших родителей. И все сказанное ими воспринимаем в штыки, укоряя их в том, что они нас не понимают. Когда наоборот, это мы не понимаем их заботу, что таким строгим отношением пытаются уберечь нас от ошибок. От тех ошибок, которые будут преследовать нас всю жизнь.

— Вы готовы? — папа снова вошел в палату. — Одевайся Эм, едем домой! — грустно, но довольно-таки твердо сказал отец.

— А как же мои девочки? — смотрю на маму, затем на отца, который о них и слова не промолвил. — Нужно забрать их!

— Поговорим об этом за пределами больницы! — мама начала помогать одеваться.

— Хорошо, — может они и правы, нужно поговорить без посторонних людей.

— Эмили пока, — тихо шепнула Рита и махнула рукой. Что-то мне стало, так ее жаль. Я так и не поняла в чём её проблема? Что с ней не так? Хотя зачем мне это, когда я в собственной жизни разобраться не могу. И суицидных синдромов было более, чем достаточно.

— Удачи Рита! — старалась не смотреть на неё. Взгляд брошенного щенка, убивал меня. С каких пор всё и всех вокруг мне стало жаль — за всех болит душа! Кто бы меня пожалел в этой жизни!

Быстро оделась, насколько было возможно, привела себя в порядок. Подписали какие-то бумаги, которые я даже не читала. Родители и Лара все это время были рядом, что намного успокаивало. Сейчас я не одна и мне не так страшно переживать мои проблемы. Со мной мои мама и папа, они-то точно меня в обиду не дадут.

— Извините, я с Эмили попрощаюсь наедине? — Лара увела меня в сторону от машины и от родителей.

— Только не долго! — папа сел за руль, а мама продолжала ждать на аллейке.

— Лара, спасибо тебе! — я решила начать первая, чтоб не упустить подходящего момента, как это обычно бывает. — Если бы не ты, не знаю, что бы я сейчас делала? Наверно лежала бы дальше и выслушивала свою больную соседку. Знаешь, я очень бы хотела познакомиться с тобой в другом месте и в другое время. Кто знает, может мы бы с тобой подружились? Мне жаль, что между нами столько было неприятного.

— А ты не такая стервозная, — с хитрой улыбкой на губах сказала рыжая. — Даже малость милая.

— Это можно считать за комплимент? — пытаюсь также лукаво изъясняться.

— Знаешь Эм, — понимаю, что шутки в сторону.

— У нас Роберто всё кончено! Я знаю, что ты его любишь, и не больше не помеха вам и вашим отношениям. — пытаюсь дать понять, что я ей не соперница. — А детей я заберу и они тоже…

— Эмили стой! — перебивает меня. — Да я все ещё люблю Роберто, и да я уже давно поняла, что ты мне препятствие. Я это поняла, еще на дне рождении Джеки, — нервно как-то улыбается.

— Если бы мы дружили, я бы тебе раньше это все рассказала, чтоб не нервировать тебя зря! — улыбаюсь, чтоб как-то разрядить обстановку, от которой неловко нам обеим.

— Дело совсем не в этом! — рыжая отмахивается, как-то странно.

— А в чём? — не могу понять, что она пытается мне сказать.

— Только не смей меня жалеть! — четко, но с болью в голосе.