Оборотень (СИ)

Она металась в отчаянии и много раз становилась на колени для молитвы; сперва она молилась о благополучии Чарльза, – молить Бога о покровительстве она не решалась; слишком хорошо сознавая значение этой мольбы. Но постепенно ею овладела мысль, что она погубит своего возлюбленного, если не исполнит обязанности перед Богом; эта мысль заставляла ее содрогаться, и снова высший смысл долга возникал перед нею. Она молила Бога простить ее грешные помышления и не покарать за них ее возлюбленного. Она молила даровать ей силу исполнить то, что она считала своим долгом для спасения его и для утешения его родителей. В этих порывах муки и страха, упадка душевных сил и возвращающейся решимости, отчаяния и надежды, прошла бесконечная ночь; чуть начало светать, Анна встала, разбитая и больная, но с твердым решением выполнить свой долг, прежде чем силы изменят ей снова.

Сэр Филипп вставал всегда рано, и около семи часов она услыхала его шаги на лестнице. Она вышла на площадку, куда он спускался, и пробовала заговорить, но ее губы точно слиплись, и она ничего не могла сказать.

– Дитя мое, вы нездоровы, – сказал старик, увидав ее бледное лицо, – вам следовало бы еще быть в постели в такое холодное утро. Вернитесь-ка в свою комнату.

– Нет, нет, сэр, я не могу. Прошу вас, подите сюда, мне нужно сказать вам кое-что, – и она увлекла его в отворенную дверь так называемой ружейной комнаты.

– Боже мой, – пробормотал он, – уж не влюбилась ли девушка в моего бездельника, племянника?

– О, нет, нет, – сказала Анна, употребляя все силы, чтобы не разразиться истерическим хохотом. Как только старик сел, она опустилась перед ним на колени, так как едва держалась на ногах, – гораздо хуже, сэр: я знаю, кто совершил преступление.

– Кто же? – спросил он нетерпеливо. – Отчего же вы так долго молчали и позволили невинному человеку попасть в беду?

– О, сэр Филипп! Я не могла иначе поступить. Простите меня, – и, ломая руки, она проговорила: – Это ваш сын, м-р Арчфильд, – и упала в изнеможении.

– Дитя мое, вы больны! Вы не помните, что говорите. Вас надо уложить в постель. Я позову вашего дядю.

– Ах, сэр, к несчастию, это чистейшая правда! – сказала она.

Он пошел за ее дядей, и она не препятствовала ему. В это время д-р Вудфорд, вероятно, совершал свою утреннюю молитву к капелле, на другом конце замка. Она не пошла к нему первому, потому что с самого начала не желала посвящать его в тайну, но теперь она жаждала его поддержки и желала узнать, не сердится ли он на нее.

Вскоре оба старика вернулись, и д-р Вудфорд обратился к ней со словами: «Племянница, ты никак вздумала рассказывать сны?», – но остановился, когда увидал ее серьезное, грустное лицо.

– Сэр, это чистейшая правда. Он обязал меня нарушить молчание лишь в том случае, если кому-нибудь будет грозить опасность.

– Ну, – резко сказал сэр Филипп, – нечего ползать по полу. Вставайте и рассказывайте, что все это значит. Боже милосердный! Сын может приехать сюда каждую минуту.

Анна предпочла бы остаться на коленях, но дядя поднял ее, посадил в кресло и сказал:

– Постарайся успокоиться, передай нам все, что ты знаешь, и почему ты так долго молчала.

– Он совершил это, – старалась она оправдать его, – случайно… он хотел защитить меня от… преследований Перегрина.

– Честное слово, барышня, – воскликнул отец, – вы, кажется, перессорили между собою всех молодых людей.

– Я не думаю, чтобы она была виновата в этом, – сказал доктор. – Она старалась быть осторожной, но вследствие того, что мать…

– Ну, продолжайте, – прервал бедный сэр Филипп; несчастье лишило его способности соблюдать вежливость и выслушивать оправдания. – Как это случилось и где?

Анна продолжала: – Это было в то утро, когда я уезжала в Лондон. Перед поездкой я вышла, чтобы нарвать травы мышьи ушки.

– Мышьи ушки, мышьи ушки! – ворчал сэр Филипп, – ушки, по всей вероятности, только не мышиные.

– Трава эта предназначалась для леди Огльторп.

– Кажется, это средство против коклюша, – сказал дядя. – Я видел письмо и знал…

– Уф, продолжайте, – сказал сэр Филипп, очевидно, убежденный, что было назначено свидание. Немудрено, если происходят несчастья оттого, что молодые девушки предпринимают такие ранние прогулки. Дальше что?

Бедная девушка сделала усилие над собой: – Я увидела Перегрина, и в надежде, что он не заметит меня, вбежала в башню, думая вернуться домой другим путем, не встречаясь с ним, но когда я взглянула из башни вниз, он и м-р Арчфильд уже дрались на шпагах. Я вскрикнула, но они, вероятно, не слыхали меня; я сбежала вниз, но все двери были заперты, и пока я успела выбраться, м-р Арчфильд уже перетащил его к склепу и бросил туда. Он был как безумный и сказал, что дело это должно остаться тайной, потому что иначе он погубит свою мать и жену. Что же мне было делать?

– Это все правда? – спросил сэр Филипп мрачно. – Что же привело их туда обоих?

– М-р Арчфильд должен был принести мне образчик тафты, которую нужно было купить для его жены.