Оборотень (СИ)

– Это правда, потому что все окружающие были в жестоком заблуждении насчет тебя, а ты старался его поддерживать. Но если б в тебе не было доброе сердце, мое бедное дитя, то ты не чувствовал бы себя таким счастливым здесь и благодарным за то, что мы могли для тебя сделать.

– Я был здесь другой, – сказал Перегрин, разрывая на кусочки маргаритку; – но они подняли все это вновь во мне. Дома я буду совершенно таким же, как и прежде.

Ей хотелось сказать ему, что есть надежда на перемену в его жизни, но она не решилась упоминать об этом, пока дело еще не было решено, и только сказала в ответ:

– Ты знаешь того, кто пришел в этот мир, чтобы победить злого духа и все зло в нашей природе и дать каждому из нас возможность такой победы. Чем труднее борьба, тем славнее победа! – и глаза ее заблистали при этой мысли.

Он на минуту, казалось, был увлечен ею, потом сказал с прежним отчаянием в голосе. – Для избранных только.

– Ты также стал избранным при крещении. Силою Христа ты можешь победить злую часть самого себя, только проси Его поддержать тебя.

Мальчик застонал при этом. М-рис Вудфорд сознавала, что ее главною задачею было достигнуть того, чтобы в нем пробудились надежда и потребность в молитве; но самое название молитвы было так противно ему, что она не решилась пока настаивать на этом. Сердце ее разрывалось при одной мысли, что его ожидает, когда он вернется домой.

В эту ночь до нее донеслись его стоны и слова, произносимые во сне, что напоминало его бред, когда он был еще в забытьи; она вошла в его комнату и увидела, что он страшно мечется во сне, и она решилась разбудить его; но он вскочил в ужасе от прикосновения ее руки, с безумными глазами и с криком;

– О, не берите меня!

– Мой милый мальчик! Это я. Перри, разве ты не узнаешь меня?

– О, мистрис! – воскликнул он с видимым облегчением, – это вы. Мне представилось, – что я у эльфов и что они отдают меня в виде дани дьяволу, – и он вздрогнул при одном воспоминании об этом.

– Ты не эльф, мой милый; ты крещеный мальчик, Божье дитя и под его защитой; и она стала читать 112-й псалом.

– Но я не под Его покровом! Злой дух опять схватит меня! Вот его когти! Он хватает меня!

– Ничего не бойся, дитя мое, если ты обратишься к Богу за помощью. Повтори за мной: Господь, будь моим защитником!

Он послушался ее и стал спокойнее, и она продолжала читать вечерний гимн д-ра Кена, только что появившийся тогда в рукописи в Винчестере. Он затих и, подумав, что он заснул, она только что хотела уходить, как он вскочил опять с криком: – Вот он опять… черные крылья… когти; – и он стал просить ее повторить то же самое. Она начала с первого стиха, и он опять успокоился; но каждый раз, как она собиралась уходить, он молил ее остаться, и так она просидела с ним до рассвета, когда его страх, по-видимому, рассеялся, и прошептав стихи:

«Чтобы зловещие сны не тревожили мой покой,
чтобы темная сила не одолевала меня»,

[14]

он заснул наконец с более спокойным выражением на исхудалом лице. Бедный мальчик, хорошо если б эти стихи из гимна были первою ступенью к молитве от одолевавшего его врага.

Глава VII ПОСОЛ

М-рис Вудфорд была слишком хорошей хозяйкой, для того чтобы проспать лишние часы в вознаграждение за бессонную ночь: и она только что поставила яблочный торт в печку, когда в кухню вбежала Анна с известием, что у ворот только что слез с лошади какой-то важный господин и разговаривает теперь с ее дядей… должно быть, это дядя Перегрина.

М-рис Вудфорд думала то же самое и спросила, где Перегрин.

– Он крепко спит на подоконнике в гостиной, мама. Я его не будила, потому что у него такой усталый вид.

– Хорошо сделала, – сказала м-рис Вудфорд, поспешно вымыв руки, опустив подобранное черное платье и поправив вдовий чепчик; и в соответствующем для приема гостей виде она потихоньку направилась к входной двери, чтобы не разбудить спящего мальчика. Она встретила в саду своего брата с сэром Перегрином Окшотом, отвесившим ей, когда он был ей представлен, такой поклон, какой вряд ли видали в здешних местах, и заявившим в то же время, что он явился по поручению своего брата благодарить их за заботы о его племяннике.

М-рис Вудфорд объяснила ему, что мальчик провел очень дурную ночь и потому лучше не будить его теперь; а пока она предложила гостю пройтись по саду или войти в кабинет доктора, или присесть в тени под стеною замка.

Он предпочел последнее, и они сели перед зеленой лужайкой, спускающейся к заливу, за которым открывался вид на освещенные солнцем холмы.

– Я давно уже собирался к вам, – сказал придворный кавалер, – но меня задерживали отчасти деловая переписка, а отчасти то обстоятельство, что я желал приехать один, думая, что так мне будет удобнее поговорить с вами о мальчике, чем в присутствии его отца или братьев.

– Я очень рада, что вы так сделали, сэр.