Оборотная сторона бессмертия (СИ)

- Рядом с тобой - с трудом, - честно признался Гарри, ласково прихватывая губами тонкую светлую кожу…

***

- Я не знаю, - шептал Рональд, рассматривая собственные руки. – Не знаю, почему он так долго не приходил в себя. Может, маггловские врачи что-то сделали…

- Мистер Уизли, давайте, не будем перекладывать вину на других, - в который раз перебил его обвинитель. - Юноша не оказался бы у магглов, если бы не вы.

- Да, - смиренно кивнул Рон. – Да… Это моя вина.

Он до сих пор не мог понять, как все это произошло с ним. У него потемнело в глазах, когда Гарри исчез, бросив злое обещание жестокой расправы за приближение к Малфою. Такую всепоглощающую ненависть вперемешку с болью Рональд испытывал разве что в день смерти брата. Хотелось голыми руками порвать Хорька. Хотелось унизить, втоптать в грязь, уничтожить…

Он пришел в себя, когда в комнате вдруг стало тихо, а тощее бледное тело хастлера обмякло в кресле. Рон несколько минут неподвижно наблюдал за кровью, капающей на пол и почти мгновенно сворачивающейся, превращаясь в небольшие пятна алой пленочки - словно кто-то накапал красным воском. В ушах еще эхом звучали сорванные на хрип крики мальчишки, на этот раз настоящие, а не наигранные, как до появления Гарри. Неужели…

Стало страшно. Так страшно Рону не было, наверное, даже во время войны - там монстры были вокруг, а сейчас… Сейчас чудовище сидело внутри него самого!

Никто не должен был узнать об этом! Он справится с этим монстром. Сам справится. Но если кто-то узнает… Что скажет мама? Они отвернутся от него! Все! Родители, братья с сестрой… Гарри…

Он очень старался быть осторожным, накладывая Обливиэйт. Ему не хотелось причинить еще больше боли этой малолетней шлюхе, мальчишка и без того слишком сильно пострадал из-за их с Гарри размолвок, из-за чертова Хорька… Но руки дрожали, мысли разбегались, язык не слушался. И когда паренька вдруг выгнуло дугой, а из носа и ушей потекли тонкие струйки крови, Рон испугался еще больше. Мальчишке нужна была срочная медицинская помощь, но тащить его в Мунго было подобно самоубийству. Единственное возможное решение пришло на ум само собой – оплести чарами ненаходимости и отнести в маггловскую больницу.

Он завернул парнишку в плед и аппарировал с ним в Лондон…

Если кто-то когда-нибудь скажет Рону, что наказание за преступление – это страшно, Рон рассмеется сказавшему эту глупость в лицо. Страшнее всего – это попытки наказания избежать.

Почти двое суток Рон варился в собственном адском котле вины, страха, ненависти к себе и к тем, кто толкнул его на это преступление, кто сделал его чудовищем. Он вливал в себя бутылку за бутылкой огневиски, он не помнил, где провел ночь, он боялся трезветь, потому что на него тут же наваливалась бессильная, пустая тревога за брошенного на крыльце маггловской больницы паренька… Рональд так измучил сам себя, что когда вдруг увидел Драко, он и сам уже не знал, чего ему хотелось больше: заавадить белобрысую гадину или упасть в ноги и молить о прощении.

А потом он почти мгновенно протрезвел, когда понял, что попался рядом с Драко, угрожая Драко, направляя палочку на Драко… Когда вспомнил, что ему обещал Гарри за приближение к Малфою, и как серьезно он это обещал.

Случившееся в доме на Гриммо снилось Уизли почти каждую ночь в камере. Это был не Гарри, это было исчадие ада, сам Дьявол в теле его друга. Собственное чудовище Рона забилось в дальний угол его несчастной измученной души и скулило от ужаса. Он даже не сразу понял, о чем спрашивал Гарри, напрочь забыв о своем преступлении, чувствуя сейчас себя виновным только в одном – в том, что приблизился к Драко Малфою. А когда Рональд понял, что Гарри известно о произошедшем с хастлером, его сердце и вовсе едва не разорвалось от страха и отчаяния, вызванного потерей всякой надежды на милосердие Электи.

Сейчас, спустя месяц после случившегося, Рон сидел в кресле обвиняемого и боялся поднять взгляд от собственных дрожащих пальцев, зная, что где-то в зале на него презрительно смотрит Гарри. Ему так хотелось все объяснить другу, попросить прощения. Хотелось рассказать, что он не собирался причинять парню боли; что все эти четыре недели мечтал только о том, чтобы чертов хастлер пришел в сознание; что вчера, когда ему наконец бросили газету с заметкой о возвращении Габриэля Палмера в мир живых, он впервые за много дней заплакал… Заплакал от счастья…

Но он знал, что Гарри не будет его слушать. Гарри никогда не простит его. Гарри никогда его не поймет…

- Мистер Поттер, вы хотели обратиться к суду… - Рон вздрогнул от звуков знакомого имени и ошарашенно поднял взгляд.

***

Речь Поттера была короткой, но емкой. Он рассказал о собственном чувстве вины за произошедшее, напомнил о военном прошлом Рона и о его юном возрасте, о том, что в Азкабане не разрешены посещения заключенных, и о том, что семья Уизли потеряла во Второй магической одного из сыновей… И попросил членов Визенгамота о снисхождении… в выборе места заключения.